Летти бросила сумочку на пол между своим креслом и стеной.
Энджи в три захода принесла вино – пустая бутылка в одной руке и хрустальный графин в другой.
Все вина были просто изумительны. Какие же напитки существуют в этом мире! Как она теперь сможет вернуться к бутылкам мерло за семь долларов, купленным в супермаркете?
Ужин они начали с тарелки белых трюфелей.
Потом – фуа-гра.
Потом – морские гребешки.
Энджи подносила все новые блюда. Поскольку Летти пила из трех бокалов, ей было трудно оценить, сколько она выпила. Она пыталась пить маленькими глотками, но в жизни не пробовала ничего более вкусного.
Когда принесли сырную тарелку, Фитч сказал:
– Кажется, я еще не раз буду вспоминать эту трапезу.
Летти наклонилась через стол и взяла его за руку.
– Давайте насладимся этими минутами.
– Здравый совет.
– Джонни, а что страстно любите вы?
– Что страстно люблю я?
– Да – человек, который удовлетворил все материальные потребности.
– Новизну. – Глаза его заслезились. – Я хочу испытать все.
К столу подошла Энджи.
– Ну как?
– Нет слов, – сказал Фитч.
Он поднялся и обнял повариху. Летти услышала, как он шепчет:
– Не знаю, как тебя благодарить. Ты настоящий художник, этот ужин я буду помнить много лет.
– Мне это в радость, Джонни. Десерт принесу через пятнадцать минут.
– Мы уже закончили, с десертом разберемся сами. Ты целый день у плиты. Можешь идти отдыхать.
– Нет, я должна обслужить вас до конца.
– Энджи. – Фитч взял ее за руку. – Я настаиваю. Пит ждет на яхте, он отвезет тебя.
На миг Летти показалось, что преданная повариха будет возражать. Но она еще раз обняла Фитча и сказала:
– Береги себя, Джонни.
Фитч смотрел, как она идет к парадной двери.
Открыв ее, Энджи выкрикнула:
– Посуда для десерта – на стойке рядом с печью! Спокойной ночи, Джонни!
– Пока, Энджи!
Дверь за ней захлопнулась, и на мгновение в доме повисла полная тишина.
Фитч сел.
– Как странно сознавать, что видишь близкого друга в последний раз, – сказал он и отпил вина.
Летти смотрела в окно.
Над морем висела луна. В ее свете она увидела мужчину в костюме, шедшего по тропинке в сторону берега.
– Чем дальше, тем оно идет быстрее, – сказал Фитч.
– Что?
– Время. Цепляешься за каждую секунду. Смакуешь абсолютно все. Мечтаешь, чтобы все дни были, как этот… Извините.
Он поднялся, прошаркал через всю комнату, исчез за дверью и прикрыл ее за собой.
Летти подняла сумочку на колени, распахнула ее. Пальцы не слушались ее – значит, она здорово набралась. Схватила пульверизатор. В двух бокалах Фитча оставалось вино. Нагнувшись над столом, она прыснула пять раз в бокал, что стоял слева.
Дверь, за которой скрылся Фитч, со скрипом открылась.
Он вошел в комнату, держа в одной руке бутылку, а в другой – два бокала. На лице его играла улыбка.
Еще не подойдя к ней, он поднял бутылку и сказал:
– Это – гвоздь нашей сегодняшней программы. Иди сюда, милая.
И сел на кожаный диван.
Летти стояла, не двигаясь, мысли в панике заметались.
Упустила шанс. Упустила шанс!
9
Фитч приглашающе махнул ей рукой.
– Сядь со мной!
Поднимаясь, Летти глянула на часы.
7:05.
До встречи с Хавьером у восточной оконечности острова оставалось пятьдесят пять минут.
Летти подхватила один из своих бокалов и бокал Фитча. Она подходила к нему, а он уже вытягивал пробку из бутылки.
– Пока вы ходили, мне в голову пришел замечательный тост, – сказала Летти и попыталась передать Фитчу его бокал.
– Твой тост пойдет под это, – сказал он, показывая ей бутылку, «Макаллан 1926».
– Ой, шотландский виски не совсем по моей части…
– Понимаю, но это – нечто. Не восхититься этим ты просто не можешь.
– Как-то мне боязно…
Ей показалось, что в глазах его что-то мелькнуло – ярость? Но его взгляд тут же смягчился. Фитч поставил бутылку, принял свой бокал и встал перед ней.
Но что сказать?
Летти взглянула на Фитча и улыбнулась, но ни одной мысли в голове не было.
И вдруг ее осенило – этот тост она слышала на свадьбе, которую пришла грабить два года назад. В те времена по субботам Летти тырила подарки невестам и женихам. Она научилась – почище любого рентгена – всего лишь по упаковке определять, где лежит самый дорогой подарок.
Летти подняла бокал.
– Джонни.
– Селена.
– Пусть снизойдет к тебе Господь благословеньем.
– Ха, Шекспир… Прелестно.
Летти смотрела, как он опорожняет бокал с вином до дна. Они сели на диван. Фитч открыл виски и налил каждому в массивные стаканы – на два пальца. Затем обнял Летти за плечи. Она придвинулась к нему. С минуту Фитч что-то говорил, какой редкий напиток им предстоит отведать. Он был изрядно пьян, язык начал заплетаться. В конце концов она попробовала виски. Да, вкусно. Такого виски Летти в жизни не пробовала, но она не соврала. Виски – это не по ее части.
Через некоторое время он сказал:
– Все, что я когда-либо делал, я делал для моей семьи. Селена. Все.
Она сидела с Фитчем на диване, и ее снова будто ударило. Старый, хорошо знакомый недруг. Сожаление. Чувство вины. Укор совести. Если честно, Фитч ей нравился. Хотя бы потому, что перспективу провести остаток жизни за решеткой он принимал достойно. Наслаждался последними часами свободы. Летти даже напомнила себе о людях, которым Фитч причинил боль. Поделом – на стене его камеры не будет картины, которую она собирается украсть.
Но убедить себя она не могла. Выходило как-то неискренне.
Вскоре его голова склонилась к ее плечу.
Он что-то говорил о семье, как делал для нее все, что мог. Глаза его увлажнились. Его разморило, но не от алкоголя, ему будто хотелось спать.
Летти поставила бокал на кофейный столик, освободилась из объятий Фитча.
– Что ты делаешь? – пробормотал он.
Летти поднялась и взяла его за руку. Вытянула его с дивана.
– Идем со мной, – прошептала она.
