Фитч топал с северной стороны острова и вскоре приблизился к его оконечности. Затем остановился и стал вслушиваться.
Усилием воли Летти заставила себя уйти под воду.
Через минуту высунулась – Фитч уже уходил в южном направлении.
Ему завтра в тюрьму. Если я продержусь до утра…
Летти начала обдумывать мысль, которая уже пришла ей в мангровых зарослях и которая так успокаивала: если она продержится до завтра, Фитч уедет, и тогда она спасена.
Или я опять ошибаюсь, и эта надежда ложная?
А служба охраны? Что именно им известно, она не знает, но хорошего от них ждать нечего. Активной жизни Фитча завтра крышка, но они-то будут жить дальше. Допустим, старик не доведет до конца свое последнее дело – и что, шайка этих наемников из бывших военных оставит эту ниточку висеть?
Ее снова окатила волна страха.
Летти вдруг ясно поняла: даже если она проведет Фитча, этого может оказаться недостаточно и жизнь ее все равно будет под угрозой.
14
Летти поднялась и вышла из воды; язык пощипывало от соли. На берегу она стащила маску и бросила ее вместе с трубкой на песок. Взяла нож. Быстрым шагом пошла в южную сторону. Страх исчез, уступив местом гневу.
Вдалеке маячила фигура Фитча – на фоне лунного света его белая рубашка выделялась ярким пятном. Он шел метрах в шестидесяти от нее, и Летти стала догонять его, держась ближе к деревьям, что росли вдоль берега, – вдруг обернется? Она ступала по белому мягкому песку без малейшего звука. Потом прибавила шаг, почти побежала. На ветру ее кожа быстро высохла. Чем быстрее она бежала, тем яростнее становилась – и тем бесстрашнее.
Фитч почти дошел до пристани, до него оставалось метров двадцать. Ноги с непривычки отозвались на ее бег болью. Легкие рвались наружу. Из уголков глаз текли слезы.
Летти точно знала, что подтолкнуло ее к этим действиям.
Сиденье под холодной декабрьской водой.
Не удивительно, что она вспомнила о папочке. На том свете вот уже двадцать лет, а все ее не отпускает… Он с ней всегда. Где-то Летти слышала: каждый человек, когда достигнет определенного возраста, хоть и стареет дальше физически, но этого старения уже не чувствует. Во многом она так и осталась девятилетней девочкой, дрожавшей от холода в ванне.
В тюрьме ей не раз приходилось сидеть на встречах общества анонимных алкоголиков и наркоманов – она знала, как это работает.
Сначала порция пропаганды.
Ты признаешь, что не в силах управлять собой.
Соглашаешься на помощь свыше.
Вносишь в свою жизнь поправки.
Получаешь прощение.
Все это прекрасно и замечательно. Но в конечном счете девятилетней девочке, оказавшейся в плену у женского тела, на эти двенадцать шагов к исцелению просто плевать. Мир ее был исковеркан самым поганым образом – в отцы ей досталось чудовище. И доживи она хоть до ста лет, от этого ей не отделаться никогда.
Впереди Фитч шагнул на пристань.
Летти чуть сбавила шаг, стараясь унять прерывистое дыхание.
Прыгнула через надраенные до блеска доски.
Последние шаги она сделала с максимальной осторожностью.
Фитч держал револьвер в правой руке. Ступал он тяжело, как и положено старику.
Сжав рукоятку ножа, Летти приставила острие к его спине.
Фитч вздрогнул и остановился.
– Я проткну вас насквозь, – сказала она, – клянусь богом. Бросьте пушку.
Он не отпускал револьвер. Летти с силой нажала на лезвие, оно начало входить в кожу – и револьвер упал на песок.
Она сделала стремительный выпад вниз и, бросив нож, подхватила револьвер.
Попятилась от Фитча.
Револьвер оказался тяжелой громадиной. Сколько же он весит? Пару килограмм, а то и больше. Никелированный, длиной сантиметров тридцать, под барабаном выгравировано «Бешеный бык».
Летти не без труда подняла его на уровень груди Фитча.
– Стойте и не двигайтесь, – велела она, отходя еще на полметра.
В барабане оставалось четыре патрона.
– Ваше чудесное платьице приказало долго жить, – сказал Фитч.
– На колени!
Фитч осторожно опустился на песок.
– Большая игрушка для маленькой девочки. Может сделать очень больно.
Чтобы поднять курок, ей понадобилось два пальца.
– Ничего личного, – сказал Фитч, и голос его взлетел на несколько ступеней. – Надеюсь, вы это понимаете. Вы – девчонка что надо. Умеете за себя постоять. В другой жизни я взял бы вас к себе на работу.
– Всякий раз, когда кто-то зажимает мне хвост, я слышу именно это. Интересно почему?.. Ничего личного уже не осталось. А все эти люди, которых вы ободрали как липку? Тоже ничего личного? Просто бизнес, да?
– Летти…
– Не надо, вы уже все прекрасно объяснили. Ваши люди в открытом море на катерах?
– Да.
– У вас мобильник с собой?
– Нет.
– Идемте в дом.
– Зачем?
– Вставайте. Вперед.
– Звать сюда полицию – это очень неразумно, Летти.
– Встал. Пошел.
Фитч медленно поднялся.
– Пройдите по причалу, – сказала она. – Медленно, с поднятыми руками.
Но Фитч не шевельнулся. Он просто стоял и смотрел на нее.
– Думаете, буду повторять? – спросила Летти.
– Я знал. Знал с самого начала. Как только вас увидел, понял: это будет еще та ночка, Летиция. Редко бывает, когда чувствуешь – встретил себе ровню.
Он с натугой выдохнул воздух.
Словно добрался до какой-то крайней точки.
И кинулся на Летти.
Такого громкого выстрела она в жизни не слышала, а отдача была, будто пальнуло ружье.
Фитч осел на песок, челюсть у него отвалилась. Раздалось какое-то шипение, будто он хотел втянуть воздух. Прямо в центре его груди зияла жуткая дыра. Летти затрясло. Фитч упал на спину и уставился на звезды. Кровищи было столько, что она поняла: он умрет.
Где-то на воде взревел мотор.
Летти обернулась. Взглянула на пристань, потом на океан.
Навстречу ей несся одинокий светлячок, шум мотора нарастал. Вскоре появился и катер. Еще несколько секунд – и он причалит у пристани.
15
Летти помчалась в глубь острова. За спиной уже слышались мужские голоса. Они выкрикивали ее имя – настоящее имя, – веля ей остановиться; ноги уже громыхали по доскам.
Она взлетела по ступенькам на настил, плечом толкнула парадную дверь. После нескольких часов в темноте свет полоснул по глазам с такой силой, что те заслезились.
