Номер 5212 оказался провальным – ничего, кроме трех сигар «Ромео и Джульетта», которые она, само собой, прикарманила, и мелких сувениров для носильщика и бармена.
Готовясь к выходу, Летти расстегнула сумку и открыла мини-бар – и, когда держала в руке бутылочку 12-летнего виски «Гленливет», ее телефон заверещал.
Она приняла звонок.
– Да.
– В каком ты номере?
– Пятьдесят два двенадцать.
– Смывайся. Он возвращается.
Летти закрыла мини-бар.
– Сколько у меня времени?
– Я тут закрутился с народом… Возможно, нисколько.
Она закинула сумку на плечо и пошла к двери, но безошибочный звук вставляемой в прорезь карточки пригвоздил ее к полу.
Раздался приглушенный голос:
– Похоже, надо перевернуть.
Летти открыла двойные дверки шкафа и проскользнула внутрь. Изнутри никакой ручки не было, и она захлопнула дверцы, держась за планки.
В номер вошли. Она позволила сумке сползти с плеча на пол, вытащила из сумочки мобильник и отключила его. Дверь в номер закрылась.
Через полоску света Летти увидела, что мимо нее прошли двое, один в синей куртке и брюках цвета хаки, другой в черном костюме; лиц она не разглядела.
– Выпьете, Чейз?
– «Джеймисон», если есть.
Она услышала, как открылся мини-бар.
Человек, который не был Чейзом, налил в стакан ирландский виски, щелкнула крышка от бутылки пива, и мужчины расположились в зоне отдыха. Летти стояла, затаив дыхание; сердце бешено колотилось в груди, поджилки тряслись, а ноги, казалось, вот-вот откажут.
– Чейз, мне нужно услышать от вас, что вы действительно все обдумали, что уверены на сто процентов.
– Так и есть. Я обратился к Виктору, только когда понял: другого выхода нет. Я прижат к стенке.
– Деньги принесли?
– Здесь.
– Можно взглянуть?
Летти услышала, как щелкнули дужки замков – видимо, открывали портфель.
– Надеюсь, вы не побежали в банк и не заказали там двадцать пять кусков сотенными купюрами?
– Я пошел к Виктору.
– Хорошо. Значит, завтра?
– Завтра.
– Насколько я знаю, у вас есть сын?
– Скайлер. Ему семь лет. От предыдущего брака.
– Завтра в десять куда-нибудь поезжайте с сыном. Заправьте машину, расплатитесь карточкой. Заедьте в «Старбакс». Купите себе кофе, а Скайлеру – горячий шоколад. Наденьте рубашку поярче. Пофлиртуйте с барменшей. Сделайте так, чтобы вас запомнили. Чтобы можно было точно доказать: с десяти до двенадцати вас дома не было.
– А потом домой?
– Именно.
– Вы мне скажете, что собираетесь сделать? Чтобы я был подготовлен?
– Будет естественнее – я имею в виду ваш разговор с полицией, – если это окажется для вас настоящим сюрпризом.
– Эта мысль мне понятна, но я сыграю лучше, если буду знать, что произошло. Мне так удобнее, Арнольд.
– Где ваша жена обычно принимает душ?
– Наверху, в большой ванной комнате, рядом с нашей спальней.
– Когда выходишь из ванной, туалет далеко?
– Несколько шагов.
– Вы найдете ее на полу около туалета со сломанной шеей – будто она поскользнулась, выходя из душа. Такое случается довольно часто.
– Хорошо. – Чейз выдохнул воздух. – Ладно, пусть будет так. Эта идея мне нравится. И надо сразу звонить в полицию?
– Позвоните в «девять-один-один». Скажете, что не знаете, жива она или нет, но не шевелится.
– А меня полиция не заподозрит?
– Поначалу может заподозрить.
– Мне бы этого не хотелось.
– Тогда не надо убивать жену. Это не такая безобидная и легкая операция, и не связывайтесь ни с кем, кто говорит, что это проще простого. Муж всегда стоит первым в списке подозреваемых. Но, прошу вас, поймите – свое дело я знаю очень хорошо. Будет вскрытие, но, если вы не дрогнете, смерть сочтут несчастным случаем. Дальше – чем занимается ваша жена?
– Сейчас практически ничем. Раньше работала медсестрой. А что?
– Эта информация поможет мне лучше подготовиться.
– В портфеле есть конверт, там недавняя фотография Дафны. Адрес. Ключ от дома. План расположения комнат. Все, о чем вы просили. Третье окно справа от входа я оставлю открытым.
– Мне будет нужно, чтобы вы отвлекли ее, пока я буду забираться в дом. Позвоните ей ровно в десять пятнадцать. Скажете, что не можете найти бумажник. Прикроватный столик у вас есть?
– Да.
– Скажете, что, наверное, оставили его там, попросите ее пойти и проверить. Она поднимется наверх, у меня будет время, чтобы попасть в дом.
– Мне надо все это записать.
– Нет. Ничего записывать нельзя. – Человек в черном костюме поднялся. – Что-то я притомился… Надо немножко покемарить.
Мужчины подошли к ней, и Летти поняла, что Чейз и есть загорелый тип с деньгами, которого она видела в холле.
– Имейте в виду, Чейз: после того как вы отсюда выйдете, пути назад не будет.
Летти видела, как они пожали друг другу руки, потом Арнольд открыл дверь, выпустил Чейза, вернулся в номер и запер дверь.
Он прошел мимо стенного шкафа и уселся на край кровати. Снял туфли, черные носки, помассировал стопы – и тут до Летти дошло, что он еще в куртке и сейчас он захочет повесить ее в платяной шкаф. Арнольд поднялся, снял куртку и пошел к ней.
У него зажужжал мобильник. Он достал его. Вздохнул.
– Да… Нет, все нормально.
Мужчина расстегнул ворот своей хлопчатобумажной рубашки.
У Летти затряслись руки.
– В цветочек, Джим. – Он положил куртку на туалетный столик и повернулся к стенному шкафу спиной. – Помнишь, мы об этом говорили? – Его брюки упали к лодыжкам, за ними последовали яркие трусы. Он переступил через них, забрался на кровать и лег на спину; ноги чуть свисали. – Нет, Джим. С нарциссами.
3
Уже опоздавшая на работу на сорок пять минут, Летти вглядывалась через щель и видела, как вздымается и опускается грудь Арнольда; в остальном он лежал совершенно неподвижно и не издавал никаких звуков. Она простояла на одном месте почти полтора часа, и, хотя ей удалось снять туфли, места в шкафу не было – закрытые дверки не позволяли ей сесть или хоть как-то поудобнее согнуть колени. Последние полчаса ноги мучились от спазмов, подрагивали сухожилия.
Летти подняла свою кожаную сумку, чуть толкнула дверку шкафа – и из уголка ее правого глаза выкатилась капелька пота. Сморгнув жалящую соляную струйку, она почувствовала, как дверь поддается, складывается с легким скрипом.
