Одежда.
Фотография Джейкоба в рамочке – ему четыре года, он улыбается, собираясь съехать с горки.
Ноутбук.
Телефон.
Пять штук наличными.
Летти продержалась за рулем всю ночь, подкрепляясь лишь кофе французской обжарки из термоса. Следующий день проспала в Арканзасе на стоянке для дальнобойщиков.
По возможности она старалась держаться в стороне от трассы, передвигалась по второстепенным дорогам. Езда по узкой дороге на раздолбанной «Хонде Сивик» – это было куда более целебно, чем вся ее программа реабилитационных упражнений. Чувствуешь, что прошлая жизнь остается позади, вместе со многими милями выцветших желтых полос на асфальте.
Нельзя сказать, что она гнала машину. Сто миль в час, не больше. Конечным пунктом был Орегон, но Летти не стремилась выбирать кратчайший путь. Она ехала куда глаза глядят и не думала вообще ни о чем, особенно поначалу. Пейзаж за окном меняется – и ладно. Целые куски пути голова ее была чище безоблачного лазурного неба. Она словно попала в безвоздушное пространство и, когда возвращалась в реальность, даже не могла вспомнить, что вообще вела машину. Оказывалось, что она уже в другом штате. Или на другой дороге. Как хорошо вот так ехать и ни о чем не думать! Летти так редко жила настоящим – все ее существование четко делилось на две равные части…
Депрессия и тоска в связи с ее прошлым.
Страх перед будущим.
Две плоскости ее сознания – или это слишком плоско?
Она неслась через равнины Восточной Небраски, когда лето уже было на исходе, – и вдруг на нее снизошло нечто, похожее на прозрение. Она хорошо запомнит эту минуту, потому что прерия за лобовым стеклом была выжжена солнцем и золотилась в лучах закатного солнца.
Когда я под кайфом и когда работаю – только в это время меня не истязает прошлое или страх перед будущим.
Поэтому я и принимаю наркотики.
Поэтому ворую.
Только в такие времена я живу полной жизнью, как нормальный свободный человек.
* * *
На пятый или шестой день поездки Летти остановилась в мотеле в пустыне Восточного Нью-Мексико. Уже стукнуло десять вечера, небо на западе подергивалось от электрических разрядов, но это было далеко, и раскаты грома до нее не доносились.
Летти вытащила кресло на бетонный балкон. Смотрела на росчерки молнии на небе и думала: вот бы сейчас кайфануть. Конечно, городишко так себе – пустыня, – но где-то на окраине она проехала мимо придорожного ресторана. Можно освежиться в ду́ше, накинуть на себя что-нибудь посексуальнее, дунуть туда и принять дозу. Казалось, дымок так и бьет в ноздри. Бензин, пластиковые пакеты, бытовая химия, маркеры, иногда даже яблоки. Да, еще лак для ногтей. Летти полгода не красила ногти на ногах, боясь, что запах сразу заведет ее куда не надо.
Мыслям о дозе надо поставить заслон.
Кайфанешь сегодня, а когда отпустит, станет так плохо, что придется повторить. И еще раз повторить. И пошло-поехало. И будешь торчать в этом мотеле три недели и давиться всухомятку гадостью из местного супермаркета. Превратишься в замызганную щепку, какой была прошлой осенью.
Но желание не отступало.
Как же его унять?
Оставаться на месте.
Не рыпаться.
К полуночи раскаты грома подобрались ближе, в небе запахло грозой, стало страшно, как перед запертой дверью на чердак. Но в номер Летти не вернулась. Даже когда начался дождь.
Он шел порывами. Температура сразу упала. На пустой парковке заблестели лужи. В четверти мили отсюда по пустыне стрельнула молния, и тут же раздался грохот, будто совсем рядом бабахнули из ружья.
Летти не пошевелилась.
Одежда насквозь вымокла, ее колотила дрожь.
Гроза прошла.
С расстояния в милю доносилось тихое рычание трассы I-40.
Половина четвертого.
Не без труда поднявшись, Летти отодвинула прозрачную дверь и вошла в вымерзший от кондиционера номер. Скинула с себя вымокшую одежду и нагишом улеглась в постель. Желание все еще бродило в ней, но уже не такое требовательное. Она представила его, как забившуюся в угол изможденную женщину, которая что-то безумно себе нашептывает.
4
На следующий день, ближе к вечеру, Летти остановилась среди бескрайних просторов красной пустыни в Аризоне. Во рту у нее целые сутки не было и маковой росинки, и она решила, что голод – это хорошее средство для борьбы с тягой к наркотикам. Мысли заняты не кокаином, а едой.
Но сейчас голова гудела и раскалывалась, и Летти боялась, что вот-вот потеряет контроль над машиной.
Она съехала с трассы неподалеку от Уинслоу и направилась к югу, сквозь ландшафт из холмов с крутыми склонами и обнаженных скал. Мир, вывернутый наизнанку до самых костей.
Голова кружилась, вести машину сосредоточенно становилось все труднее. Тут она взглянула в зеркальце заднего вида, и туман в ее голове рассеялся.
Черный пикап «Тойота Тундра», который ехал за ней по трассе миль сто, если не больше, свернул за ней следом.
Это у меня с голодухи мозги плавятся?
Она заехала на стоянку центра для посетителей.
Подошла к ветхому кирпичному зданию, заплатила за вход.
Кондиционер, кажется, работал в режиме глубокой заморозки.
Летти делала вид, что изучает стойку с сувенирными открытками, а сама через окно поглядывала на парковку.
Дверца водителя «Тундры» открылась. Из нее вылез чернокожий. Шорты цвета хаки, белая футболка с каким-то девизом или символом.
Летти пробралась сквозь толпу туристов и выскользнула за дверь. Пошла по пустыне через смотровую площадку и остановилась у самого ее края.
Перед ней распростерлась зияющая впадина. Не меньше мили в диаметре. Глубина метров пятьсот. В дальнем конце кратера муравьиной цепочкой шли люди, спустившиеся вниз по круговой тропе. Земля излучала огнедышащий жар.
Дыра в земле. Круто.
Летти оглянулась на центр для посетителей – чернокожего из «Тундры» нигде не видно.
Тебе кошмары мерещатся. Иди поешь.
* * *
В «Сабвее» центра для посетителей она заказала себе гигантский овощной сэндвич и попросила столик в кабинке.
Совсем оголодала.
Летти накинулась на сэндвич и за один присест съела половину, едва не подавившись. Потому что этот тип сидел напротив и улыбался. Причем хорошей улыбкой. Широкой и дружелюбной. Но в ней было нечто зловещее, понимающее – что именно, она не могла сообразить. Получалось, что он улыбается не ей, а чему-то, что ему о ней известно.
Летти отложила сэндвич, вытерла рот.
