– Выберусь – тогда и расскажу.
– То есть вы еще в тоннеле?
– Да.
– Что дает вам силы двигаться?
Летти чувствовала – ее вот-вот захлестнут эмоции. Она попробовала унять их, но в горле предательски першило.
– Я знаю, что на выходе из тоннеля меня будет ждать мой сын. И ради того, чтобы увидеть себя другой, я и живу.
– У меня в бумажнике двести долларов, – сказал Кристиан. – Номер оплачен до завтрашнего утра. Что будет потом – не знаю. Не представляю, куда пойду. Моей практике конец. Не хочу мелодрамы, но я не понимаю, ради чего живу. Ради чего вдыхаю и выдыхаю воздух.
– Ради себя.
– Ради себя?
– Ради того себя, который однажды выйдет из тоннеля. – Летти поднялась. – Идемте. Уложим вас спать.
– Вернуться в номер и сидеть там в одиночестве я не могу.
Пойти на встречу группы. Помочь другим.
– Вот что, – сказала Летти. – Я сегодня не завтракала. Давайте сходим пообедаем. Угощаю.
– Зачем вам это нужно?
– Если честно, очень нужно.
13
Летти сменила купальный костюм на другую одежду и встретилась с Кристианом внизу.
Они пошли в северном направлении, к башне в конце Стрипа.
Наверное, температура была не меньше сорока. Жар волнами поднимался от тротуаров. Туристы ковыляли, обливаясь потом, как получившие по зубам профессиональные боксеры.
Они поднялись на самый верх. Летти сунула девушке-метрдотелю пятьдесят долларов, и та предложила им столик у окна. Летти усадила Кристиана на лучшее место.
Пока ждали официантку, казалось, он вот-вот заснет, прямо за столом.
– Когда вы последний раз спали? – спросила Летти.
– Не знаю. Уже забыл, как это делается.
– Давайте я вам помогу, – предложила она. – Можете со мной поговорить.
– Психотреп на меня не действует. Все эти приемчики мне хорошо знакомы.
Куратор смотрел в окно у их столика, но было ясно – он ничего не видит. Ресторан незаметно вращался. Сейчас они смотрели на запад. На мили – скопище огней и новая стройка. За городской чертой пустыня лезла на поросшие хвойными деревьями горы.
Летти проверила свой мобильник – нет ли пропущенных звонков или сообщений.
– Я вас не задерживаю? – спросил Кристиан.
– Ни в коей мере.
Пришла официантка. Летти заказала Кристиану кофе.
Он достал бумажник, извлек оттуда два маленьких снимка и положил на стол.
– Это Мелани, моя жена. Моя дочь, Чарли.
Летти взяла фотографию девочки лет тринадцати-четырнадцати. Стоит на одном колене в сине-белой форме, в руках футбольный мяч.
– Какая красавица. Чарли – это сокращенное от…
– Чарлин.
– Чудесное имя. – Летти полезла в сумочку и достала фото своего сына – времен детского садика.
– Джейкоб? – спросил Кристиан.
– Да; по-моему, его фото я вам не показывала.
Он перегнулся через стол, чтобы лучше видеть.
– Симпатичный пацан.
Затем сложил свои фото и аккуратно убрал в бумажник, словно совершал важный ритуал.
– У вас в Чарльстоне есть семья или друзья – кто-то, кто может вам помочь?
– Они думают, что да.
– А вы думаете, что нет?
– Когда мои девочки погибли, все кинулись меня утешать. Слали открытки типа «Они все равно с тобой». Люди стояли в очереди, чтобы сказать, как они меня понимают. Я туда не вернусь.
– Что же вы будете делать?
– Сведу счеты с жизнью. Это было условие сделки. Не надо было вам этого говорить. Психотерапевт из меня никудышный.
– Какой сделки?
– Я решил: если деньги удвоятся, это добрый знак; тогда постараюсь биться дальше. А проиграю – тогда всё. Конец.
– Хоть что-то может заставить вас изменить решение?
– Давайте начистоту. Вы меня совсем не знаете. Ничего не знаете обо мне. Вы меня не любите. Вы хотите мне помочь и помогаете в том смысле, что я в эту минуту не один. Не могу даже сказать вам, как много это для меня значит. Но не пытайтесь убедить меня, что в моей жизни есть какой-то смысл. Что эту боль можно как-то укротить. Нельзя. И я это знаю.
– Вы сами говорили мне, что в моей жизни есть смысл.
– Плохо, что вы видите меня в таком состоянии, – сказал Кристиан. – Не хотелось бы, чтобы из-за моей слабости все наши труды пошли насмарку.
– Конечно, вам сейчас тяжело. Но это пройдет.
– Смыслом жизни были мои девочки, и для меня все кончилось, когда этот грузовик вильнул на их полосу. Это я пытаюсь вам объяснить, почему мой уход неизбежен.
– Как я могла ничего не заметить? – спросила Летти. – Я приходила к вам каждую неделю, в течение нескольких месяцев. Вас мучила боль, жуткая боль, а мне и невдомек было… Неужели я настолько зациклена на себе?
– Нет. – Он улыбнулся. – Скажем так, я хорошо исполнял служебные обязанности.
– Но из города вы уехали, только когда уехала я.
– Вы были моей последней пациенткой.
– Выходит, спасала вас от всего этого кошмара именно я?
– Нет, скорее, я не мог подвести мою пациентку. Вы ни в чем не виноваты, Летти. Вы и сами это знаете, верно?
* * *
Принесли еду, но у нее пропал аппетит.
Они ели молча. Летти дожевала свой сэндвич, бросила на стол салфетку и уставилась на Кристиана.
– Соображаете, как заставить меня передумать? – спросил он.
Она покачала головой.
– Тут решать вам. Это ваша жизнь. Ваш выбор я уважаю.
– Спасибо.
У Летти завибрировал телефон.
Эсэмэска от Айзеи: «Уинн 30 сегодня вечером».
Видимо, Кристиан заметил, что она напряглась.
– Что-то случилось? – спросил он.
– Ничего.
Кристиан улыбнулся.
– А что вы делаете в Вегасе, Летти? Я думал, вы едете встречаться с сыном…
Официантка принесла счет.
Летти подождала, пока она уйдет.
– Небольшой крюк. Вегас я люблю.
– Посмотреть шоу и позвякать автоматами, так?
Она закатила глаза.
– Попробую угадать. Вы поклонница Нила Даймонда
[4]?
