В конце концов я умудрился задремать с открытыми глазами и пришел в себя, только когда меня принялись бесцеремонно трясти.
* * *
– Идем-ка со мной, чудо заморское, – сказал Вурундшундба. – Есть разговор.
Я не мог разобрать, кто он: мой давешний знакомый, в чьей «вурунде» я дрых целые сутки, или кто-то из его товарищей? Все они носили одинаковые балахоны, поросшие разнообразными представителями причудливой местной флоры – просто какие-то передвижные гербарии! – и не спешили радовать меня демонстрацией своих физиономий.
Впрочем, этого я кое-как разглядел: хищный профиль, длинный тонкогубый рот, квадратный подбородок. Его глаз я так и не увидел, они прятались в тени, под капюшоном.
– Ну что, налюбовался? – насмешливо спросил он. – Пошли, пошли!
Только теперь я заметил, что участники заседания уже благополучно разбрелись по своим делам. Неподалеку от нас стояла небольшая группа, человек пять. Они смотрели на меня, но подходить явно не собирались. Очевидно, ждали, когда я оторву от земли свою задницу. Я не мог обмануть их ожиданий. Онемевшие от бездействия ноги попытались протестовать, но я сказал им: «Куда вы денетесь!» – и оказался совершенно прав.
Лица моих новых знакомых не были похожи одно на другое. Во всяком случае, у них были разные губы и подбородки. Тем не менее эти ребята показались мне почти одинаковыми. Дело было не только в их одежде. Все они обладали незаурядной силой, избыток которой выплескивался наружу, за пределы их физических тел, так что находиться рядом с ними было довольно тяжело. И еще мне показалось, что у них одно настроение. Не одинаковое, а просто одно на всех, ребята кутались в него, как в огромное общее одеяло.
– Ну что, вы отправите меня домой?
Я решил сразу брать быка за рога: чего тянуть? Я и так долго ждал ответа на этот вопрос – единственный по-настоящему важный для меня.
– Делать нам нечего – с тобой возиться! – усмехнулся один из них. Остальные тоже заулыбались.
– Ладно. Так я, в общем, и думал, – упавшим голосом сказал я.
Если честно, я не испытал вообще никаких эмоций. Происходящее было настолько ужасно, что я попросту не знал, как мне следует на него реагировать.
– Если ты собираешься идти топиться, то можешь не спешить, – насмешливо сказал тот парень, который меня будил. – Мы не станем отправлять тебя домой, но это не значит, что у тебя нет шансов туда вернуться.
– А что, они у меня есть? – я не решался поверить собственным ушам.
– Ну да. А ты думал, у тебя никаких шансов? Так не бывает, это было бы слишком просто, – снисходительно заметил один из них. – Шанс есть всегда и у каждого. Чего люди не умеют – так это вовремя подсуетиться. А тебе придется подсуетиться, или ты никогда не вернешься домой. Впрочем, в мире Хомана ты в любом случае надолго не задержишься, это я тебе обещаю.
– Уже неплохо, – мрачно усмехнулся я.
– Ну, это как сказать… – протянул он. – Ты же пока не знаешь, что тебя ждет в том случае, если ты не поймаешь свой шанс.
– И что меня ждет? – равнодушно спросил я. – По мне, так самое худшее со мной уже случилось.
– Самое худшее еще и не начиналось. Вот узнаешь на своей шкуре, что такое Гнезда Химер, тогда поймешь, что скитания в чужом Мире – это просто веселое приключение.
– Что еще за «гнезда» такие? – нахмурился я.
– Темница, – охотно ответил он. – Просто темница для химер. Это слово из твоего собственного языка – очень удачное название для демонов, заплутавших между Мирами. Для тех, кто не сумел вовремя убраться восвояси…
– Так то для демонов. А я – просто человек, а не какая-нибудь «химера», – возразил я.
– У себя дома – может быть. А здесь ты – Рум-тудум, да еще и колдун, каких мало.
– Если бы! – горько вздохнул я. – Никакой я больше не колдун: у меня ничего не получается.
– А ты пытался как следует? – спросил один из них. До сих пор он молчал и только внимательно меня изучал, даже капюшон приподнял, чтобы разглядеть меня как следует. У него оказались густые, сросшиеся брови и большие, но на редкость невыразительные глаза, мутные, как у младенца. И только сейчас, когда он требовательно уставился на меня, ожидая ответа, они на мгновение стали яростными и лучистыми, но тут же снова погасли.
– Я пытался, – нерешительно ответил я. Немного помолчал и добавил: – Два раза!
Вурундшундба переглянулись и заливисто расхохотались. Я растерянно наблюдал за их весельем.
– Целых два раза! – с явным удовольствием повторил тип со сросшимися бровями. – Да уж, ты постарался на славу… А чем еще ты занимался? Оплакивал свою судьбу, а в перерывах напивался, жрал и шлялся по бабам? Удивительно мудрые поступки!
– С чего вы взяли? – вяло огрызнулся я.
– Из самого достоверного источника, – усмехнулся он. – Но ты не о том спрашиваешь.
– Ты хочешь сказать, что я должен был продолжить попытки? – спросил я.
– Если ты действительно хотел, чтобы у тебя хоть что-то получилось, ты должен был продолжать попытки, пока не упадешь замертво, – сурово отрезал он. – Это – мир Хомана, единственное место во Вселенной, где даже ветру свойственно быть справедливым, а не твой пустой сон, в котором все будет так, как ты захочешь. Все должно быть оплачено – здесь и сейчас, а не когда-нибудь потом. А как ты думал? Что будешь сидеть, зажмурив глаза и открыв рот, пока кто-нибудь не положит в него сладкую ягоду? Так имей в виду, ягоду в твой распахнутый рот никто не положит. Разве что кусок дерьма.
– Или еще кое-что! – ядовито подсказал один из его товарищей, и они снова расхохотались.
Я понял, что начинаю их ненавидеть.
– Ты можешь злиться на нас, сколько хочешь, нам не жалко, – Бровастый неожиданно перестал ржать и стал смертельно серьезным. – Но это не принесет тебе никакой практической пользы. Насколько я понимаю, ты хочешь вернуться домой. Нянчиться с тобой никто не будет, так что тебе придется совершить это чудо самостоятельно. У меня есть хорошая новость: ты вполне способен справиться с такой работой. И плохая новость: ты вполне способен потратить драгоценное время на пустяки и угодить в одно из Гнезд.
– Я так и не понял, что это такое, – хмуро сказал я.
– Тебе же сказали: темница для невезучих демонов вроде тебя, тех, кто попал в чужой Мир не по собственной воле. Можно сказать, это твоя личная порция вечности. Величайшее благо для совершенного существа и величайший кошмар для такого, как ты. Там нет ничего, кроме бесконечного одиночества и молчания: даже возможности дышать или думать. Единственное, что останется при тебе, – это способность осознавать окружившую тебя пустоту. Впрочем, пока сам не попробуешь – не поймешь.
– Вы меня просто пугаете, – нерешительно сказал я. – Это какая-то чушь. Так не может быть!
Эти гады снова заржали.
