– Майкл Брок, – вежливо представился я и подумал: “Очень рад
нашему знакомству”.
– Сколько ты заработал в прошлом году?
– Я говорил вам. Сто двадцать тысяч до уплаты налогов.
– А сколько отдал?
Я был уверен, что смогу обвести его вокруг пальца. Валогах я
разбирался слабо, но понимал, что должен проявить гибкость. Оттягивая время, я
листал свои бумаги. В качестве хирурга-практиканта Клер заработала тридцать
одну тысячу долларов, так что наш совокупный доход выглядел довольно
внушительно. Однако пятьдесят три тысячи мы вернули государству в виде налогов:
федерального подоходного и удивительного количества прочих. А после погашения
студенческих ссуд на обучение Клер в университете, ежемесячной платы в две
тысячи четыреста долларов за уютную квартирку в Джорджтауне, выплат за машину,
купленную под обязательный залог, и других расходов, обеспечивших нам достойное
существование, мы положили в банк всего двадцать четыре тысячи.
Мистер терпеливо ждал. Его спокойствие раздражало. Я
предполагал, что ребята из СУОТ уже лезут по вентиляционным шахтам, карабкаются
по близстоящим деревьям, занимают позиции на крышах соседних домов и
рассматривают сквозь оптические прицелы наши окна в стремлении размозжить Мистеру
голову – словом, заняты тем, что мы так часто видим в выпусках теленовостей.
Мистеру, похоже, было на все наплевать. Он смирился с судьбой и был готов
умереть. В отличие от нас.
Посиживая в кресле, он крутил в пальцах красный проводок,
отчего мой пульс явно переваливал за сотню ударов в минуту.
– Я пожертвовал тысячу долларов Йельскому университету. И
пару тысяч местному отделению “Юнайтед уэй” <Благотворительная общественная
организация> .
– Сколько ты раздал бедным?
У меня были сомнения относительно того, что университет
потратил мои деньги на продовольственную помощь нуждающимся студентам.
– Но ведь “Юнайтед уэй” распределяет средства по всему
городу, так что какие-то суммы наверняка перепали и бедным.
– Сколько ты раздал голодным?
– Я заплатил пятьдесят три тысячи налогов, из которых
немалая доля предназначена для социальной и медицинской помощи неимущим,
иждивенцам и прочим.
– И ты сделал это по доброй воле?
– Во всяком случае, я ни на что не жалуюсь. – При подобных
обстоятельствах так солгал бы любой из моих соотечественников.
– Ты когда-нибудь был голодным?
Ему больше нравились простые ответы, мое остроумие наверняка
осталось бы неоцененным.
– Нет, не был.
– И тебе не приходилось спать на снегу?
– Нет.
– Ты, зарабатывающий кучу денег, настолько жаден, что не
положишь в мою протянутую руку ни монетки. – Мистер указал пистолетом на
стоящих у стены мужчин: – Таковы вы все. На улице вы проходите мимо меня. Вы
тратите больше денег на пижонский кофе, чем я – на еду. Почему вы не поможете
тем, кто голоден, болен, у кого нет крыши над головой? Ведь вам-то всего
хватает.
Вместе с ним я возмущенно обозрел понурившихся подонков.
Печальное зрелище! Лишь Рафтер упрямо смотрел в стол, размышляя о том, о чем
думает каждый из нас, завидя на тротуаре одного из друзей Мистера: стоит только
дать тебе денег, как ты, во-первых, ринешься в ближайший магазин за бутылкой,
во-вторых, пристанешь с новыми домогательствами и, в-третьих, никогда в жизни
не прекратишь попрошайничать.
В наступившей тишине послышался нарастающий рокот
полицейского вертолета. Можно было только догадываться, что происходило на
стоянке под нашими окнами. В соответствии с полученными от Мистера инструкциями
я отключил входящие звонки, так что сообщений извне ждать не приходилось. Он не
испытывал никакого желания вступать с кем бы то ни было в переговоры, полностью
удовлетворяясь нашей аудиторией.
– Кто из этих парней зарабатывает больше всех?
Как я говорил, Маламуд был компаньоном фирмы. Пришлось
покопаться в стопке, чтобы найти его декларацию.
– Видимо, это я, – раздался голос.
– Имя?
– Нат Маламуд.
Я пробежал глазами колонки цифр. Не часто выпадает случай
ознакомиться со столь интимной информацией, но сейчас это не доставило мне
удовольствия.
– Сколько?
О, хитроумные коды налогового управления! Что вас
интересует, сэр? Общий доход? Или с вычетом необлагаемой суммы? Чистый?
Подлежащий налогообложению? Доход от должностного оклада? Доходы от бизнеса и
ценных бумаг?
Фирма платила Маламуду пятьдесят тысяч в месяц, а ежегодная
премия, о которой мы могли только мечтать, составляла более полмиллиона.
Прошедший год был для него весьма удачным. При этом Маламуд являлся лишь одним
из многих компаньонов фирмы, зарабатывавших ежегодно больше миллиона в год.
Я решил не драматизировать ситуацию. Ведь в бумагах были
указаны и другие источники: доходы от сданной в аренду собственности,
дивиденды, деньги от малого бизнеса. Вряд ли Мистер без посторонней помощи
разберется в цифрах.
– Миллион сто тысяч долларов, – возвестил я, оставив двести
тысяч затерянными в графах таблиц.
На то, чтобы осмыслить названную сумму, Мистеру
потребовалось некоторое время.
– Ты сделал миллион, – обратился он к Маламуду, ничуть не
устыдившемуся богатства.
– Да.
– Сколько денег ты отдал голодным и бездомным?
Я лихорадочно искал данные о суммах пожертвований, которые
не облагались налогами.
– Не могу вспомнить точно. Мы с женой не экономим на
благотворительности. По-моему, взнос в пять тысяч был Передан в окружной фонд.
Уверен, вы знаете, они там раздают деньги нуждающимся. Мы жертвуем немало, и мы
счастливы делать это.
– Еще бы не счастливы! – Впервые в голосе Мистера прозвучала
насмешливая нотка.
Он вовсе не желал знать, насколько мы щедры в
действительности. Ему требовались лишь голые цифры. Мистер велел мне написать
на листе наши фамилии и указать рядом с каждой доход за прошлый год и сумму
пожертвований на благотворительность.
