С обеих сторон сказано предостаточно. Я получил два
сообщения: от имени фирмы и от Гектора лично. Фирма требует назад досье. Гектор
боится: если его соучастие раскроется, он вылетит с работы.
Его спасение целиком в моей власти. Я возвращаю досье,
клянусь, что навек забуду почерпнутую информацию.
Фирма проявляет великодушие, и меня прощают. Условием
возвращения досье можно выдвинуть сохранение за Гектором его рабочего места.
– У вас ко мне еще что-нибудь? – осведомился я.
– Нет. Когда вы готовы пообщаться с полиграфом?
– Я позвоню.
Набросив на плечи пальто, я вышел из бара.
Глава 16
По причинам, которые мне предстояло понять, к столичной
полиции Мордехай испытывал сильную неприязнь – хотя многие полицейские были
чернокожими. Грин считал, что копы бессердечно измываются над бездомными.
Их отношение к слабым мира сего служило основанием для
оценки: свой или чужой.
Кое с кем он был знаком. В частности, с сержантом Пилером,
которого Мордехай называл человеком с улицы. В Районный общественный центр от
нашей адвокатской конторы Пилер приходил заниматься с трудными подростками.
Кроме того, он являлся прихожанином той же церкви, что и
Грин. Имея определенные связи, Пилер согласился помочь мне добраться до
“лексуса”.
На пороге конторы он появился субботним утром, в начале
десятого, когда мы с Мордехаем безуспешно пытались согреться кофе. Суббота была
у Пилера нерабочим днем, и мне показалось, что сегодня он предпочел бы остаться
в постели.
Гоня машину по мокрому асфальту на северо-восточную окраину,
Мордехай непрерывно болтал с сидевшим справа от него сержантом, а я,
устроившись сзади, изредка вставлял слово-другое и молча смотрел в окно. Вместо
обещанного прогнозом снега лил ледяной дождь. Движения на улицах почти не было.
Не многие отважились в это промозглое февральское утро выйти из дома.
Мы остановились у отстойника.
– Ждите, – хлопнув дверцей, бросил на ходу Пилер.
Сквозь плотную завесу падавшей с неба воды я различил
останки своей машины.
У ворот Пилер остановился и нажал кнопку звонка. Из будки
вышел маленький тощий и не по форме одетый полисмен с зонтиком. Пилер обменялся
с ним несколькими фразами и вернулся к машине:
– Он ждет тебя.
Я под зонтом быстро направился к воротам. Приятель Пилера,
некий Уинкл, выудил из кармана внушительную связку ключей, чудом отыскал
нужный, распахнул тяжелые ворота и пропустил меня вперед:
– Вон туда.
Вслед за Уинклом я зашагал по гравию, стараясь обходить
полные коричневой жижи ямы. Тело ныло, и мне почему-то не хотелось оступиться и
подвернуть ногу.
Уинкл подвел меня прямо к машине. Я рванул на себя дверцу и
с ужасом обнаружил, что папки с досье на переднем сиденье нет. После мгновенной
паники нашел свое сокровище за спинкой на полу кабины. Желания уточнять
масштабы нанесенных “лексусу” повреждений не было. Главное – я выжил, остальное
обсудим на следующей неделе с представителем страховой компании.
– Все? – спросил Уинкл.
– Да.
– Иди за мной.
В будке ревела газовая плита и жаркими волнами поднималось
тепло. Покопавшись в бумагах на столе, Уинкл извлек чистый бланк и цепким
взглядом окинул папку:
– Так и запишем. Папка из коричневого картона, около пяти
сантиметров толщиной. Название у нее есть?
Протестовать в сложившейся ситуации я не мог.
– Зачем вам?
– Положите папку на стол.
Я подчинился.
– Ривер-Оукс-дробь-ТАГ, – бормотал Уинкл, записывая. – Дело
номер ТВС-96-3381.
Борозда углублялась и углублялась.
– Она принадлежит вам? – с изрядной долей подозрительности
осведомился Уинкл.
– Да.
– Ну-ну. Можете идти.
Мое “благодарю вас, сэр” осталось без ответа.
Плюхнувшись на заднее сиденье машины, я почувствовал
недоуменные взгляды Мордехая и Пилера: такой переполох из-за какой-то папки?
Подоплека нашей поездки была им неизвестна. Мордехаю я сказал только, что в
папке важные документы.
На обратном пути меня просто подмывало перелистать Досье, но
я удержался.
Источником финансирования двадцатимиллионного проекта
выступало федеральное правительство – для Вашингтона в этом не было ничего
удивительного. Министерство почт намеревалось обзавестись в городе цехом для
обработки негабаритных отправлений, и компания “Ривер оукс”, будучи одной из
самых активных на рынке недвижимости, рассчитывала заключить с министерскими
чиновниками контракт на строительство и управление объектом. Огромный цех
решено было возвести на месте разрушающегося от ветхости квартала, одного из
многих в городе.
ТАГ оказалось сокращенным названием официально
зарегистрированной корпорации, все акции которой принадлежали Тилману Гэнтри,
отсидевшему два срока сутенеру и карманнику. Подобные личности были не
редкостью в городе. Выйдя на свободу, Гэнтри внезапно почувствовал интерес к
торговле недвижимостью и подержанными автомобилями. Купив заброшенное здание,
он делал косметический ремонт и либо перепродавал, либо сдавал помещения в
аренду. В досье были перечислены четырнадцать его владений.
Намерение почтовиков расширить свои площади позволило Гэнтри
войти в деловой контакт с “Ривер оукс”.
Шестого января сего года министерство почт США заказным
письмом уведомило “Ривер оукс”, что она избрана в качестве основного подрядчика
на строительство нового объекта и будет являться его владельцем и генеральным
управляющим. В прилагаемом к письму соглашении правительство гарантировало
компании ежегодную арендную плату в полтора миллиона долларов в течение
двадцати лет. Мало того, государственные чиновники с несвойственной статусу
поспешностью настаивали, чтобы окончательный вариант данного соглашения между
“Ривер оукс” и министерством почт был подписан не позже первого марта, в
противном случае сделка будет расторгнута. Проведя семь лет в мучительных
сомнениях и скрупулезных подсчетах, федералы требовали построить им дворец за
одну ночь.
* * *
