– Поздняк метаться, – сказал он. – Мы уже договорились с вашим гидом, и она даже взяла с нас деньги.
– Ты серьезно? – спросила я у Эдди, когда та вернулась со спальным мешком за плечами.
– А то. Чем больше группа, тем лучше – по ряду причин. Да и если придется пускать в ход кулаки, семеро лучше четверых.
– Я очень сомневаюсь…
– Мне придется настаивать, чтобы ты доверилась мне в этом вопросе, мисс Стрэндж.
Мы в упор смотрели друг на друга. Чего-то она мне недоговаривала, но у меня не было выбора, кроме как довериться ей – только глупцы пропускают мимо ушей советы местного гида.
– Ладно, – согласилась я. – Прошу пожаловать на борт.
– Круть, – сказал Кертис и кивнул на своих спутников. – Знакомьтесь: кореша мои. Это – Игнатиус Котфлоп. – Он указал на низкорослого парня с копной черных волос.
Кажется, Игнатиус старательно пыжился отрастить бороду. Он жевал жевачку, а услышав свое имя, бессмысленно заморгал покрасневшими с похмелья глазами.
– Приветик, – сказал он. – Ну че, прямо как будто мы отправляемся в экзотическое и опасное приключение, или типа того!
– Не «типа того», тупица, – фыркнула принцесса, – это и есть экзотическое и опасное приключение.
Игнатиус потрясенно на нее уставился.
– Какая-то ты борзая для служанки.
– Она наша телохранительница по совместительству, – сказала я. – Лора, постарайся быть снисходительнее к идиотам.
– Слушаюсь, хозяйка.
– Семье Игнатиуса принадлежит «Корпорация Котфлоп», – сообщил Кертис, как будто нам было до этого дело. – Они делают сувенирные салфетки.
– Что делают? – не поняла я.
– Салфетки, – повторил Игнатиус. – Чтобы класть под тарелки во время еды. Я здесь провожу исследование для нашей будущей коллекции «Абсолютный Экстрим». Каждая салфетка будет украшена изображением одной жуткой гибели, которую может встретить турист в Кембрийской Империи. Как вам такое?
– Я бы сказала, что слово «безвкусица» было придумано специально для этого случая.
– …А это – Ральф, – перебил Кертис, которому не терпелось всех перезнакомить, и указал на второго спутника. – Наш бывший однокашник.
Третий путешественник был высок и строен и, когда говорил, нервно потирал ладони. Из всей троицы он казался наиболее адекватным, как будто затесался в их компанию случайно и, может, даже против своей воли.
– Всем привет, – пробубнил он. – Ральф ДиНейлор. Приятно познакомиться. Э-э… Ну, в июне мне будет двадцать.
– Еще что-нибудь скажешь? – спросила я.
Он задумался.
– Ничего так с ходу не приходит в голову.
Мы пожали ребятам руки (стоило хотя бы попытаться ладить между собой), они покидали свои вещи в багажник, и Эдди попросила у нас минуточку внимания.
– Значит, так, – сказала она, вскочив на капот машины, чтобы обратиться ко всем сразу. – Первым делом усвойте самое главное правило: слушаться меня во всем, даже если что-то покажется вам сумасшествием. Если мы попадем в плен к вооруженным до зубов разбойникам, говорить буду я. Если вас похитят, не хамите похитителям, пока я не приду и не сторгуюсь за ваше освобождение. Даже если у меня уйдет на это год, я приду за вами. Попытки к бегству, скулеж, слезы и мольбы о пощаде считаются непростительной грубостью. Этим вы только напрашиваетесь, чтобы вас скорее убили. Кембрийская Империя населена кровожадными племенами, разбойниками и головорезами, но все они учтивые и гостеприимные люди и не станут терпеть плохих манер. Это всем понятно?
– Да как скажешь, малявка, – хмыкнул Кертис.
Эдди метнула в него взглядом, сделала резкий выпад… и вот уже ее кинжал за воротник пригвоздил Кертиса к дереву, к которому тот стоял прислонившись.
– Я не расслышала, – проговорила Эдди, – ты что-то сказал?
– Я сказал, – пролепетал крепко потрясенный Кертис, – что ты здесь босс. По-любому.
– Вот и славно. Теперь давайте хором: главное правило?
– Слушаться Эдди, – сказали мы в один голос.
– Поднимите одну ногу, – скомандовала Эдди, и мы покорно подчинились. – Молодцы.
Несколько минут спустя я завела броневик, и мы поехали по дороге, уходящей в дебри Кембрийской Империи.
Эдди все объясняет
Мы ехали на север по главной трассе Империи. Я была за рулем, «Рука Помощи™» посильно облегчала мне задачу, вращая тяжеленную баранку вместо меня. Перкинс расположился на пассажирском сиденье, Эдди – между нами, принцесса – на заднем. Мы мчались мимо рощ, где выращивали миндальные деревья, из которых потом гнали очищенный «Марцолеум» – вязкое, как сироп, масло, которое где только не использовалось: и в производствах глазури, и крема для загара, и шпатлевки, и авиационного бензина. Кертис со товарищи сначала устроились в кузове – они с чего-то решили, что настоящие крутые мужики раскатывают в кузовах, – но пыль столбом, дорожный мусор и мухи лезли в глаза и рот, и ребята со слезящимися глазами и раздраженными глотками скрепя сердце расселись на заднем сиденье.
Я оглянулась, убедилась, что они нас не подслушивают, и спросила у Эдди:
– Почему ты так настаивала, чтобы мы взяли с собой этих тусовщиков?
– Простая арифметика. Эти трое составят нам пятидесятипроцентную смертность.
Мне стало не по себе.
– Как-то жутко это звучит.
– Тогда перефразирую: вы вернетесь домой целыми и невредимыми, а Кертис и его горе-приятели встретят свою смерть здесь. Разве не здорово?
– Нет, – ответила я. – Каждая жизнь имеет значение, и их тоже.
– А я вот не уверена, – подала голос принцесса, которая прислушивалась к нашему разговору. – Ну, не вернутся домой – мир-то от этого не изменится. Их родные погорюют немножко, но переживут же, наверное. Они ведь в Кембрию приехали, должны были понимать, что есть как минимум вероятность трагического исхода.
– Ясно, что никакая ты не служанка, – заметила наблюдательная девочка, – потому что обслуживающий персонал так себя не ведет, но мы друг друга поняли.
– Ну а я – нет, – ответила я. – Я отказываюсь считать этих ребят пушечным мясом.
– Они знали, на что шли, – сказала Эдди. – Вы тоже с самого начала знали про пятьдесят процентов. И вы согласились. Поздно разводить канитель по этому поводу.
– Мы согласились нести ответственность за себя, – сказала я, – не за чужих людей.
– Так ничего не изменилось. – Эдди пожала плечами. – Гарантировать я могу только пятьдесят процентов. Я не решаю, кто выживет, а кто погибнет.
Несмотря на чудаковатую логику, резон в ее словах все-таки был. Мы смолкли.
