– Иди к черту.
Я со всей силы наступила ему на ногу и стала разыгрывать сопротивление. Я уже была готова разжать его пальцы вокруг ножа и нанести свой удар, но намеренно упустила момент, и вскоре Кертис снова крепко взял меня в захват. Я вскрикнула, хотя было не так уж и больно. Нож был так близко, что я кожей чувствовала холодок лезвия. Кертис держал меня крепко, и я чувствовала его дыхание у себя в ухе. Вот так-то лучше. Кертис пребывал в твердой уверенности, что он сильнее и умнее. Именно этого я и добивалась. Потому что теперь, когда он снова сглупил, я точно знала, как себя с ним вести.
– Хорошо, хорошо, – взмолилась я. – Мы не ищем ничего сверхъестественного, честное слово. Нам нужны… зубы левиафана. Они часто требуются в заклинаниях. Мы сейчас пытаемся реанимировать мобильную телефонную сеть, а для этого требуется пара десятков зубов.
– Зубы левиафана?
– Да. Обычно мы извлекаем их из следов укусов на самолетных хвостах, но за последние шесть лет число атак очень снизилось.
Ясен пень, в истории про зубы не было ни слова правды. Их не использовали в колдовстве уже давным-давно после скандала с побочным эффектом в виде выросших рогов в 1720-х, и уж точно они никаким боком не были нужны для ворожбы с мобильными телефонами. Впрочем, за самолетами левиафаны действительно гонялись, тут мне не пришлось кривить душой. Совсем как собаки за машинами.
– То есть без зубов левиафана телефонную сеть нельзя восстановить?
– Да, и не только это. Давай договоримся: ты никому не рассказываешь про наш квест и помогаешь нам искать Кладбище Левиафанов. Туда они приходят умирать. Если мы его обнаружим, то найдем там сотни тонн сухих костей, которые можно перерыть. Я вознагражу тебя за молчание и содействие: пять зубов левиафана можешь забрать себе и поступать с ними на свое усмотрение – продать, например. Уговор?
– Буду держать язык за зубами и помогу в поисках, – сказал Кертис. – За двадцать зубов.
– Десять, куда уж больше.
– Пятнадцать.
– Лады, – сказала я. – По рукам.
Кертис ослабил хватку и убрал нож от моего горла.
– Ну вот, партнер, – протянул он с жадным оскалом, – совсем другое дело. А эти зубы левиафана где-то у вершины Кадер Идрис, так, что ли?
– Так гласят легенды. Теперь ты знаешь все наши планы, так что можешь убираться к чертовой бабушке из моего боба.
– Да не вопрос. До завтра, Дженнифер.
Он улыбался в полной уверенности, что шутя заполучил ценный товар, не догадываясь, что на самом деле разменял все свои козыри на шестерки.
Кертис ушел, я закрыла дверцу на щеколду и только после этого позволила себе выдохнуть. Сейчас мне удалось от него отделаться, но стало очевидно, что он готов прибегать к насилию, чтобы заполучить желаемое, так что за ним нужен глаз да глаз. Зато если Эдди была права и он присоединился к нам только для того, чтобы выровнять баланс потерь, можно было надеяться, что он не станет откладывать это в долгий ящик и вскоре станет статистикой. Мне стало стыдно за то, что желаю ему скорой смерти, а потом неловко за то, что мне стыдно за то, что желаю ему скорой смерти. Эти мысли могли еще долго бегать по замкнутому кругу, поэтому я ущипнула себя, чтобы выйти из этого эмоционального тупика, и разложила на кровати спальный мешок.
Я лежала на спине, смотрела в ночное небо в окошко над головой и прислушивалась к звону у ограды, где ночные звери кружили вокруг стоянки. Дома были какие-то проблемы. Мубин настаивал на «любых ресурсах», чтобы вернуть Перкинса, и велел не отступаться от поисков Ока Золтара, хотя сам ведь считал это дурной затеей. Что-то тут было нечисто. Я думала и думала об этом, пока не забылась сном.
Небесный тихоход
Когда я проснулась, солнце уже поднималось над горизонтом, но стояло еще невысоко. Меня будили дважды за ночь. В первый раз стадо тральфамозавров шумно протопотало мимо, во второй – Игнатиус, мирно спавший в своей постели, проснулся и обнаружил плотоядного слизняка размером с корнишон, присосавшегося к пальцу ноги. Он завопил и отодрал его от себя, так что, слава богам, бежать на выручку не пришлось.
Я отперла щеколду боба и осторожно выглянула наружу. По земле стелился туман, в котором могли затаиться Хотаксы, так что нельзя было расслабляться, пока туман не рассеется. Я скрутила спальник, прибрала за собой боб, собрала вещи и вписала свое имя в гостевую книгу, после чего слезла по лестнице вниз и стала готовить завтрак, периодически поглядывая по сторонам.
Какой-то неповоротливый тральфамозавр сдвинул наш броневик на несколько футов в сторону, но машина, к счастью, не пострадала, не считая небольшой вмятины на броне. Земля была усыпана следами барсука-снорка, кое-где исчерчена блестящими дорожками, оставшимися после плотоядных слизней. Теоретически мы могли бы соскрести слизь и немного подзаработать, продав ее на любую фабрику клея – жидковатая субстанция в клеевых пистолетиках – это как раз и есть слизневые секреции.
– У-ук? – сказал Ральф, высунувшись из-за куста. Ночь он провел под открытым небом и вроде никак не пострадал. Наверное, австралопитек больше нашего привычен к дикому окружению и снующим вокруг хищникам. С другой стороны, большинство существ, к которым он мог быть привычен, вымерли на исходе плейстоцена.
Я спросила:
– Как спалось?
Он уставился на меня непонимающими глазами.
– Х-уук, – сказал он, старательно выделяя «х». Кажется, он учился говорить – учился заново, если точнее. – См-уук. – Он показал мне каменный нож, который как раз мастерил.
– Можно подержать? – спросила я и вытянула вперед руку. Ральф посмотрел на меня недоверчиво, но нож все-таки дал. Это было пропорциональное орудие с резной костяной рукояткой в форме гусеницы броневика. На плавно изогнутом лезвии были вырезаны коварные зубцы, и кремень в этом месте был стесан так тонко, что казался почти прозрачным. Я одобрительно улыбнулась и вернула ему нож. Ральф криво улыбнулся в полрта, убрал нож в большую дамскую сумку, которую успел где-то раздобыть, и повесил сумку себе на локоть.
– Дженнифер, – сказала я, указывая на себя.
– Дж-уук-ф, – сказал он в ответ, а потом показал на себя: – Р-ууфф.
Я улыбнулась.
– У тебя хорошо получается.
Пока я кивала, он показывал мне на разные предметы вокруг, и крошечная часть бывшего мозга Ральфа пыталась изъясняться через голосовые связки австралопитека.
– Бр-уук, – говорил он, показывая на броневик.
Потом Ральф уединился и стал упражняться в произношении, завтракая собранными им жуками.
Я с прискорбием отметила, что лестницы Перкинса и Эдди не были убраны вверх: значит, они так и не вернулись. И лестница Игнатиуса тоже была спущена. Я заглянула в его боб – там никого не было. У основания его шестка я заметила несколько слизевых полос и отметины странной формы, но никаких следов самого Игнатиуса. И только отправившись собирать огневые ягоды, чтобы готовить завтрак, я его нашла. Он устроился в одной из деревянных лодок (ну как «устроился» – втиснулся между досок), которые, напоминаю, были легче воздуха из-за термомагических перебоев и висели в небе, не отрываясь от земли только благодаря ветхому крепежу. Игнатиус был жив, бодр и глубоко потрясен.
