– Ты в порядке? – спросила я.
– Нет, я не в порядке! За сегодняшнюю ночь меня пытались съесть несколько больших тварей, две мелкие и одна склизкая козявка.
– В Пустой Четверти это называется затишьем, – сказала я. – Тебе что, никто не объяснил здешние риски перед тем, как вы приехали?
– Нет, – ответил Игнатиус возмущенно. – Ребята сказали, это будет как бы самое крутецкое и очешуительное приключение в моей жизни, жутко рискованное и смертельно опасное или типа того.
– И?..
– «Типа того», – говорили они, а не на самом деле смертельно опасное! Да вы тут все психи ненормальные, раз добровольно сюда лезете. Я хочу домой!
Я была бы только рада избавиться от него.
– Имеешь право. Как будем в Ллангериге, вызовешь себе ВМО.
– Я дальше ни шагу не ступлю. Сами вызовите мне ВМО, как только найдете ближайший таксофон. Пусть приедут и заберут меня. А я с места не сойду.
ВМО – разговорное сокращение от «Вытащи Меня Отсюда» – всем известное название такси быстрой службы реагирования, которое гарантирует сдрейфившим путешественникам быстрое возвращение за пределы Империи. Шоферами ВМО становятся пострадавшие на передовой бывшие туристические гиды, и они не остановятся ни перед чем, чтобы доставить своих пассажиров в безопасное место. Дорогое удовольствие, но никто обычно не торгуется.
– Ладно, – сказала я, – если хочешь остаться здесь совсем один – пожалуйста, но я бы не…
Тут я заметила Ральфа и умолкла. Австралопитек вскарабкался на плотину, подобрался к Игнатиусу и уставился вверх на вертикально пришвартованную лодку.
– Иди отсюда, мартышка, – сказал Игнатиус. – Кыш, говорю.
Но Ральф не послушался и вместо этого с любопытством протянул палец и дернул лодочный трос. Он перевел взгляд на Игнатиуса.
– Не мр… ш-уук.
– Что ты сказал? – не понял Игнатиус.
– Кажется, он говорит, что не мартышка.
Игнатиус расхохотался.
– Но ведь он и есть мартышка, это же очевидно. Тоже мне, возвращение к генетическим корням.
Ральф нахмурился, порылся в сумке и вынул наточенный как бритва нож. Недолго думая, он наотмашь перерезал трос, привязывавший лодку к земле. Лодка вместе с Игнатиусом стала медленно подниматься в утреннее небо.
– Ральф! – вскрикнул Игнатиус. – Какого…
– Держись, – сказала я. – Я брошу тебе веревку!
Я кинулась к броневику и стала рыться в ящике с инструментами в поисках мотка бечевки. Пока я его нашла, Игнатиус поднялся на двадцать футов над головой. Ветром его относило на восток. Я привязала к концу бечевки гаечный ключ и замахнулась для броска.
– Все нормально! – кричал он радостно. – Ветер сам отнесет меня к границе. Такси отменяется, через пару часов и так буду дома!
Но я уже успела навидаться, к чему приводят попытки гражданских использовать магию в личных целях, и попыталась его вразумить:
– Игнатиус, нет! Честное слово, это плохая идея.
– Фигня, – отвечал счастливый Игнатиус. – Пока магия выветрится, я как раз успею отсюда свалить.
– Подожди!..
Но было уже слишком поздно. Лодку подхватил ветер, и она стала стремительно набирать высоту. Лодка задела на пути боб Кертиса, тот высунулся посмотреть, что происходит, и с удивлением обнаружил проплывающего мимо Игнатиуса.
– Лечу домой, – сказал Игнатиус. – Хочешь со мной?
Кертис отказался, но пожелал ему удачи, и ребята договорились пересечься в лондонском баре как-нибудь, когда все будет позади. Их разговор разбудил остальных наших попутчиков. Все пожелали Игнатиусу счастливого пути, хотя бьюсь об заклад, были сыты им по горло. Лодка поднималась выше и выше, пока не достигла предела на отметке примерно в шестьсот футов, и продолжила плыть в сторону Несоединенных Королевств.
Проснувшись, все спустились со своих шестов. Туман рассеялся, и опасность атаки миновала. Мы умылись в озере, обсуждая ночные шорохи, ужасы и близкие опасности, а потом сели завтракать кофе и беконом с яичницей. К тому времени, как мы поели, лодка Игнатиуса стала далекой точкой в утреннем небе.
– Я тут подумала, – сказала принцесса. – Разве вдоль границы не выставлены зенитные батареи?
– Это только для прилетающих, – сказал Уилсон. – Какими же нужно быть кровожадными психопатами, чтобы стрелять по тому, кто хочет улететь?
И словно в доказательство того, что император Тарв был именно психопатом, а его военные порядки – именно кровожадными, мы увидели далекие всполохи артиллерийского огня, замелькавшие вокруг точки. Лодка была медленной, практически неподвижной мишенью – у Игнатиуса не было шансов. Грянул взрыв, и на землю посыпались обломки, оставляя за собой дорожки дыма.
– Ну и дурак, – прокомментировал Кертис без тени жалости. – Лучше бы оставался с нами. Или парашют прихватил.
– Я служил во флоте, – сказал Уилсон. – Там быстро учишься тому, что в лодках парашюты не нужны.
– У-ук, у-ук, у-ук, – сказал Ральф и слегка приподнял уголок рта в первобытной человекоподобной улыбке.
– Как думаешь, он специально это подстроил? – спросила принцесса.
Я ответила:
– Не знаю, умеют ли австралопитеки планировать, но я бы не удивилась.
Для приличия мы почтили память Игнатиуса минутой молчания, а потом я сказала:
– Итак, что мы имеем. Вчера Эдди отправилась выручать Перкинса и предупредила, что, если она не вернется, считать ее мертвой. Сейчас девять утра. Предлагаю подождать до полудня и не делать преждевременных выводов. После этого выдвигаемся к Ллангеригу. Возражения будут?
Возражений, ясное дело, не было, и мы остались ждать.
Левиафановедение и какие-то туристы
Пошел дождь, и мы переждали его под навесом, растянутым над броневиком. В одиннадцать часов на стоянку притащились два тральфамозавра, и мы попрятались в свои бобы, пока они не ушли. Смерть Игнатиуса омрачила настроения в наших рядах. Пусть мы не питали к нему теплых чувств, пусть его кончина склонила чашу весов и пятидесятипроцентный прогноз выживания в нашу пользу, но погиб член нашей команды. И кто-то будет по нему скорбеть. Кертис вел себя с диким апломбом, полагая, что все козыри были у него в руках. Я его сторонилась. Я рассказала принцессе о вчерашнем разговоре, и она снова предложила его убить (я снова отказалась). Мы не разговаривали с Кертисом, Ральф не разговаривал вообще, и единственным, с кем можно было поболтать, оставался Уилсон. Он был в приподнятом настроении и вел свои орнитологические заметки в синей тетрадке.
Я заглянула ему через плечо. Страница с подзаголовком «Птицы, виденные на этой неделе» была почти пуста, за вычетом голубя и пары воробушков.
– Что, не везет с пернатыми? – спросила я. – Работает закон Тарва, значит.
