– Он не вернется, – поняла я вдруг со всей отчетливостью. – Он уехал на поиски Кладбища Левиафанов.
– Ему-то это зачем?
– Хочет первым заграбастать зубы левиафанов. Кажется, он думает, что в магической индустрии они ценятся на вес золота.
– Серьезно, что ли?
– Да нет, конечно. Впрочем, – заметила я, – все равно не понимаю, зачем он увез с собой мою служанку.
– Есть у меня предположение на этот счет, – сказал Уилсон. – Последние три десятилетия Кембрийская Империя претерпевает кризис на рынке обслуги. Речь тут не только о служанках: лакеи, повара, кондитеры и даже чистильщики обуви нынче в дефиците. Подозреваю, он намерен продать ее в Ллангериге. И притом за высокую цену.
– Я была бы осторожнее на его месте. Лора обучалась искусству тихого убийства.
– Хоть какое-то облегчение. Но сможет ли она сама управлять броневиком, если убьет его?
– Очень сомневаюсь.
И вообще я опасалась, что принцесса в миниатюрном и слабом теле Лоры не сможет оказать сопротивление Кертису, который был сильнее чисто физически.
Я присела на камень у дороги и потерла лицо руками.
– С каждой минутой все лучше и лучше.
– Мы еще сможем выкупить ее обратно, – подсказал Уилсон задумчиво. – Если у нее нет особых талантов в обращении с утюгом, а то хорошо выглаженная рубашка в этих краях ценится на вес золота.
– Почти уверена, что прин… то есть Лора не умеет с ним обращаться, – сказала я, думая про себя, что она вряд ли отличит утюг от ананаса. – Сколько отсюда до Ллангерига?
– Около тридцати миль по дороге, – ответил Уилсон. – Вдвое меньше, если срезать наискосок. Но одно я знаю точно…
– Лучше нам не ночевать на открытом воздухе.
– Точно.
Я перешла дорогу, подобрала камушек и в приступе бесплодной злобы и бессилия швырнула его со всей дури в дебри Пустой Четвертины.
Я доверила нашу экспедицию в руки ребенку. Она выдала Перкинса шайке преступников и не смогла его вытащить. Перкинсу придется уповать на милость императора и, видимо – да какой «видимо», наверняка – участвовать в возобновлении разработок Термомагического Прибора. Я не уберегла принцессу, доверенную под мою опеку, я трагически недооценила алчность Кертиса и дала ему повод бросить нас на верную смерть посреди Пустой Четвертины, самого опасного места во всей Кембрийской Империи – в свою очередь, самой опасной империи в Несоединенных Королевствах.
Просто фантастика.
Ральф и Уилсон как будто чувствовали мое эмоциональное состояние и дали мне побыть одной несколько минут, и только потом перешли дорогу и присоединились ко мне.
– Ну-ну, – успокаивал меня Уилсон, обладавший неистребимым запасом оптимизма перед лицом непреодолимых неудач. – Скоро кто-нибудь нас подберет.
– Вы много машин встретили на пути от стоянки и досюда? – спросила я.
– Ни одной, – ответил Уилсон, – но это еще не значит, что их вообще не будет. Думай не о том, что мы в самом опасном месте страны – думай о том, что мы не в самом опасном месте этого места. До него мы немного не дошли. Нужно быть благодарным судьбе за то, что мы еще живы.
– Вот счастье-то, – съязвила я, глядя в землю. – Несите шампанское.
– А… пас… на! – внезапно выдавил Ральф с паникой в голосе. Я посмотрела по сторонам, но не увидела, что его так напугало. Уилсон оказался наблюдательнее.
– Не шевелись, – прошептал он.
– Хотаксы?
– Отнюдь. Гораздо хуже. Помнишь, секунду назад я сказал, что нужно быть благодарным судьбе за то, что мы еще живы?
– Припоминаю.
– Я… погорячился.
На волосок от смерти
Я вглядывалась туда, куда смотрели Ральф и Уилсон, но ничегошеньки не видела. Пустая Четвертина на удивление справлялась с репутацией «пустой».
– Я ничего не вижу, – прошептала я.
– Морибундус карниворум, – тихо отозвался Уилсон. – Надвигается с северо-запада.
– Мори – что?
– Морибундус карниворум. Жизнепийца. Питается не калориями и протеином, не жирами и крахмалами, содержащимися в живых организмах, а жизненной сущностью как таковой.
Я присмотрелась внимательнее. В той стороне вообще не было ничего живого, кроме разве что одного кролика, который щипал травку футах в тридцати от нас и решительно нас игнорировал.
– Вы про кролика, что ли?
– Какого кролика? Нет, конечно, я не про кролика. Я про то, что за кроликом.
– Я ничего не вижу за кроликом. Или…
Я замолчала, потому что в этот момент я увидела жизнепийцу. Точнее, не его самого, а след, который он оставлял на траве, медленно надвигаясь на кролика. Там, где вокруг растительность была зеленой, яркой и пушистой, полоса пожухшей коричневой травы подбиралась к кролику, как пятно подливки, расползающееся по скатерти. Коричневая клякса смерти была не больше шести дюймов в ширину. Кролик перестал жевать и опасливо огляделся, и ползущая полоса отмершей травы замерла, выжидая.
– Теперь вижу, – прошептала я. – Оно охотится на кролика.
– Обычно жизнепийца предпочитает жертв покрупнее, – прошептал в ответ Уилсон. – Наверное, он очень голоден, и если он учует наш запах, заберет и одного из нас.
– Но мы ведь сможем его обогнать?
– Обогнать смерть? – Уилсон изогнул бровь. – Сомневаюсь.
Я сосредоточила внимание на протяжном участке мертвой травы за кроликом. Когда жизнепийца был уже буквально в шаге от ничего не подозревающей жертвы, он набросился на нее. Кролик сначала не понял, что произошло. Он был удивлен и попытался бежать, но споткнулся, содрогнулся в конвульсиях, завалился на бок и задрыгал ногами, после чего успокоился насовсем.
– Ф-уук, – сказал Ральф, который, как и мы, не мог отвести глаз от мертвого кролика. Жизнепийца высосал из зверька не только жизнь, но и все сопутствующее жизни: тепло, влагу, красоту. Меньше чем за минуту кролик состарился и иссох, и осталась от него лишь пятнистая шкурка, обтянутая вокруг обезвоженного скелета.
– В жизни не видела ничего…
– Тс-с! – одернул меня Уилсон. – Когда он сыт, он сильнее всего. Сейчас он продолжит охоту. Я однажды видел, как это выжрало отару овец, пока не свалилось от переедания. Приготовься задвинуть на задний план все приятные и жизнеутверждающие мысли и наполнить голову жуткими банальностями.
– Как мне это сделать?
– Я бы начинал с эфирного телевидения, переключился на биографии знаменитостей и заканчивал международными торговыми соглашениями по щебню.
Несмотря на совет Уилсона, очень сложно думать о чем-то скучном, когда тебя об этом просят, особенно когда поблизости рыщет смерть, но я попыталась хотя бы расслабиться для начала. Уилсон и Ральф сделали то же самое. Зона выжженной травы не спеша двигалась в нашу сторону и остановилась в нескольких шагах от Ральфа. Австралопитек, чуя опасность, не шелохнулся и смотрел в пространство как будто с совершенно пустой головой. Мертвая трава постояла на месте и вечность спустя двинулась в мою сторону, обходя Уилсона в неторопливом целеустремленном темпе. Мне и прежде случалось стоять лицом к лицу со смертью, но не так же.
