– Главное спрятать тебя от них на один час, – сказала я, хватая ее за руку, и мы бросились к выходу. – Быстрее, к северным воротам.
Мы выбежали на городскую площадь и увидели, что горожане высыпают из центральных городских ворот с возгласами радости и звонкими улюлюканьями. Люди бросали в воздух шапки, старухи плакали на порогах, маршевый оркестр грянул триумфальный мотивчик. Сразу за городскими воротами виднелся сверкающий новый локомотив, большой, броский, шипящий паром… там, где меньше часа назад было голое поле боя.
– Пойдешь с Уилсоном, – сказала я принцессе. – Я догоню, как только смогу. Что-то… не так. Уилсон, если понадобится, защищай ее силой.
– Любые помехи игнорировать?
– Именно.
Я оставила их и выбежала за ворота, где с удивлением обнаружила милю новых сияющих рельсов, соединивших участки трансваллийской и кембрийской железных дорог. Рельсы были прямыми и ровными, шпалы – идеально параллельны друг другу, балласт словно был бережно проложен вручную. Торжествующие горожане вместе с торжествующими – теперь еще и сказочно богатыми – железнодорожными войсками – плясали в пыли вокруг короткого соединительного участка рельс, а военные генералы жали друг другу руки с досадой и облегчением на лицах. Ветка станет общей. Доходы будут равными. А главное, не будет больше бессмысленного кровопролития за такую мелочь, как кусок железки где-то в глуши Кембрийской Империи.
– За каких-то десять минут! – воскликнул кто-то, проплясав мимо меня.
– Это чудо! – вскричал другой.
– Никакое это не чудо, – процедила я сквозь зубы. – Это Перкинс разбазаривает свою жизнь.
Я стала озираться по сторонам, зная, что он будет где-то неподалеку. После такого подвига он наверняка выбился из сил. Ему понадобится помощь, чтобы добраться до северных ворот. В конце концов я нашла его на скамейке чуть в стороне от веселья.
– Ну ты даешь, – сказала я дрожащим голосом. Он прятал лицо в ладонях, и мне было страшно увидеть, какой ценой обошлась ему магия в этот раз.
– Все остались в выигрыше, – сказал он устало. – Я подгадал момент, и принцесса спасена. Да?
– Да.
– И Ллангеригская Железнодорожная Война окончена?
– Да.
Он поднял на меня глаза и улыбнулся. Целая миля железной дороги всего за десять минут – жутко тяжелое заклинание. Если глаза меня не обманывали, Перкинс выглядел лет на пятьдесят… минимум. Его волосы тронула седина, кожа вокруг губ и глаз покрылась сеточкой морщин. Маленькая родинка у него на щеке стала выступать. На носу появились очки.
– Я думал, это заберет у меня лет шесть, – сказал он с усмешкой, – но получилось больше двадцати. Как видишь, я уже не тот, что раньше.
– Не смешно, – отрезала я. – Держись за мою руку.
Я притянула его к себе, и вместе мы поковыляли к воротам по опустевшему городу. Как грибы после дождя повыскакивали вывески «Продается», а горожане уже грузили свои пожитки в телеги и покидали город, потерявший свой смысл с прибытием железной дороги. Мы шли мимо ряда лавок, как вдруг я остановилась у магазина подержанной мебели и вылупилась на его витрину. Я подошла ближе. Этого я никак не ожидала.
– Ты только полюбуйся, – сказал Перкинс, проследив за моим взглядом, и улыбнулся. – Он сгорит со стыда.
В витрине антикварного магазина в окружении предметов мебели и всякой дребедени вроде лосиной головы стоял большой резиновый дракон с безупречной чешуей, разинутой пастью и внушительным рядом клыков, отчетливо торчащих из его резиновых челюстей.
– Могу хоть сейчас превратить его обратно, – предложил Перкинс. – На это уйдет лет десять, не больше.
– Даже не думай. Никакого тебе больше колдовства, пока не вернемся домой в «Казам». Ты посиди пока, отдохни, а я пойду, спрошу, что к чему.
Я вошла, над моей головой звякнул колокольчик, и через несколько секунд ко мне навстречу вышла женщина средних лет и посмотрела на меня из-под очечков в форме полумесяца. Женщина производила впечатление человека, который сам с тобой юлить не станет и не потерпит того же в ответ.
– Меня интересует резиновый дракон, – сказала я, поглаживая резиновую чешую кончиком пальца. В настоящем виде чешуйки на ощупь были бы плотными и жесткими, а сейчас казались мягкими и податливыми, как зефир. – Он продается?
– Все продается, – сказала женщина. – Что вы можете предложить?
Я выпотрошила содержимое карманов на прилавок. Немногим больше восьмисот плутников. Женщина поглядела на деньги и насмешливо фыркнула.
– Тут одной резины на полторы тысячи. Дадите мне две – и договоримся.
– У меня нет двух тысяч. Восемьсот плюс долговая расписка на остальное.
– Я не продаю в долг.
– Но у меня больше ничего нет.
– Значит, не судьба тебе сегодня купить резинового дракона. А так как Ллангериг скоро будет брошен, завтра его продадут на вторсырье и переработают в велосипедные шины и ластики для карандашей.
Какой плачевный конец для такого величественного создания. Мне пришла в голову мысль. Плохая мысль. Возможно, худшая мысль, когда-либо приходившая мне в голову. Но мне нужно было выкупить резинового Колина, пока никто не догадался, кто и что он на самом деле такое.
– Давайте меняться, – предложила я. – Резинового дракона на… на меня.
Я достала из кармана свидетельство кабальной зависимости. Мне оставалось оттрубить в «Казаме» еще два года, и после этого я могла идти на все четыре стороны – или продать себя еще на год-другой, если мне заблагорассудится.
– Дарю вам один свой год. Я работящая и схватываю на лету. Это должно с лихвой покрыть две тысячи.
Продавщица изучила мои сиротские документы и смерила меня подозрительным взглядом.
– Я одного не понимаю, – сказала она. – Ни один здравомыслящий человек не станет разменивать год своей жизни на резинового дракона, разве только…
Она осеклась, и ее лицо вытянулось от внезапной догадки. И вот так запросто она узнала наш секрет. Любой дракон, в любом состоянии, превращенный во что угодно, будет стоить тысячи сиротских лет. Тайное стало явным, и я не знала, что предпринять. Я могла попытаться выкрасть резинового Колина, но не знала, как далеко мне удастся убежать с громадиной, которую еле-еле могла поднять. К тому же в Ллангериге закон позволял держать оружие под прилавком и не то что позволял, а поощрял его использование на воришках. Мы молча не сводили друг с друга глаз.
Я забрала с прилавка свои кабальные бумаги, а деньги и долговую расписку на тысячу двести плутников подвинула к ней ближе. Торговаться дальше я не собиралась. Теперь все будет так, как скажу я.
– Это за дракона. Возьмите деньги или останетесь ни с чем, а мы все равно заберем его.
– И как же вы собираетесь это сделать? – спросила она, и ее рука нырнула под прилавок.
