– За дверью меня ждет колдун, который может превратить его в настоящего, огнедышащего и очень злого дракона на раз-два, – сказала я. – Я лично знакома с Колином, и поверьте мне на слово, он будет не рад, что его превратили в резину. Берите деньги. Это лучшее, на что вы можете рассчитывать.
– Не смейте мне угрожать, – ответила женщина с вызовом. – Закон на моей стороне.
Я наклонилась к ней и понизила голос:
– А на моей – магия. Как вы думаете, кто сильнее?
Мы смотрели друг на друга в упор, пока она, наконец, не согласилась с моей логикой.
– Похоже, вы станете обладательницей резинового дракона, – сказала она, собирая деньги и расписку.
– Мудрое решение, – сказала я тихо. – Но есть еще один нюанс. Мне понадобится тележка.
Я загрузила резинового Колина на тележку, и считаные минуты спустя мы уже катились по улице. Перкинс шел рядом, придерживая резиновое существо рукой, потому что дракон заваливался во все стороны в самой унизительной манере. Размером он был с лошадку, но, слава богу, весил в десять раз легче.
Мы добрались до северных ворот, где у джипа с прицепом и восемью «торгового типа» козами дожидались нас Эдди, Уилсон и принцесса.
– Даже не буду спрашивать, где вы это взяли, – Эдди ткнула в резинового Колина, – но нам придется потесниться.
И ведь пришлось. Комичное, наверное, было зрелище. Мы еле-еле влезли, но в итоге втиснули резинового Колина в открытый багажник джипа, по бокам от него усадили Уилсона и Перкинса, а мы с принцессой уместились на пассажирском сиденье, и Эдди завела мотор.
– Перкинс в порядке? – спросила она. – Он какой-то… старый.
– Все нормально, – ответила я, хотя на самом деле все было плохо. – Поехали.
И мы поехали. Мы мчались по неровной грунтовой дороге к горе Кадер Идрис, и, когда прошел час и помилование принцессы вступило в силу, она стала официально свободным человеком.
Мы ехали с ни с чем не сравнимым дискомфортом еще два часа, пока не достигли водопада. Эдди знала, что кусты рододендронов прятали за собой сухую пещеру. Машина остановилась, мы посидели немного молча, не шевелясь. Козы жалобно блеяли, чуя поблизости воду, но вынужденные торчать в прицепе. Это был тяжелый день для всех, и, хотя суд закончился в нашу пользу, стресс сказывался на каждом из нас. Мы старательно не обращали друг на друга внимания все сорок минут, которые ушли на то, чтобы устроиться в пещере, каждый был занят своим делом и ни с кем не разговаривал. Я выгнала бугалу, облюбовавшего пещеру, Эдди и принцесса устроили коз на привязи у речки, Перкинс и Уилсон ушли искать огневые ягоды. Колин остался в машине, уставившись безжизненными резиновыми глазами в сгущающуюся темноту.
Когда ягоды были зажжены, дневной свет ушел, а ужин был почти готов, мы снова собрались вместе. У нас была только консервированная ветчина «Спам», но сил жаловаться не было.
Молчание в конце концов нарушила принцесса.
– Спасибо вам всем, – сказала она. – Я знала, что вы меня не подведете.
– Благодари Перкинса, – сказала Эдди, глядя туда, где он сидел на камне в стороне от всех. Погруженный в свои мысли, он пребывал в том мрачном состоянии духа, когда ты сторонишься людей, но втайне испытываешь облегчение, когда тебя не спрашивают и составляют тебе компанию.
– Много ему пришлось отдать? – спросила принцесса взволнованно. – В смысле, лет?
Я кивнула.
– Больше двадцати.
– О-о-о, – тихонько произнесла она. – Я с ним поговорю.
Она подошла к нему и что-то негромко сказала. Взяла его за руку. Он пожал плечами и улыбнулся, и тоже кивнул в знак ответной благодарности.
Мы открыли баночки с рисовым пудингом – наряду со «Спамом» и маринованными яйцами это было единственное продовольствие, которое удалось найти Эдди в такой короткий срок – и запили его чаем.
Разговор клеился вяло. Мы уже давно были в этом путешествии, и каждый как минимум дважды избегал верной смерти. Принцесса любезно предложила рассказать нам об устройстве хедж-фондов, но было видно, что она делала это через силу, и никто не стал ее обязывать. Не будет сегодня бутылочек и рассказов. Наши поиски вдруг показались всем намного опаснее и реальнее.
Наступило и прошло семь вечера, улитки не было. Я чувствовала, словно осталась одна и могу рассчитывать только на собственную смекалку, чтобы добраться до цели.
Принцесса расстелила свой спальник рядом с моим.
– Скажи честно, я плохо справляюсь? – спросила она, когда мы улеглись и пялились в потолок пещеры, пытаясь уснуть. – Ведь меня взяли в это приключение, чтобы я перестала быть такой привередой, поумнела, стала рассудительной, и все такое, а получается так, что вы тут рискуете своими жизнями ради меня, а от меня никакого толку. Чувствую себя жутко шаблонной принцессой, которую всегда надо спасать.
– Могло быть и хуже, – сказала я. – Ты могла бы визжать, брякаться в обмороки и требовать ванну из заячьего молока, например.
Она согласилась. Мы помолчали. Я далеко не сразу прониклась к ней симпатией, но сейчас мне было бы жаль расставаться с ней. И не только потому, что она подавала признаки прекрасной будущей королевы, а потому, что она мне стала по-настоящему нравиться. На память пришли слова Кевина: «Тебя будут спасать люди не из твоего мира, которым не нравишься ты и которые не нравятся тебе». На тот момент верные слова, но сейчас уже нет. Мы спасали принцессу не только потому, что она была принцессой. Мы спасали ее потому, что она была частью нашей команды – частью нас самих.
– Ничего бы не изменилось, если бы на твоем месте была Лора Скребб, – сказала я. – Мы не бросаем друзей в беде.
– Это хорошо, – отозвалась принцесса. – Ваша дружба и доверие значат для меня больше, чем все, что у меня есть, и все, чего я когда-либо добьюсь.
Я не знала, как на это ответить, и просто кивнула в знак того, что я ее услышала.
– Что ты сказала Перкинсу?
– Я присвоила ему титул герцога Бредвардинского как награду за его самоотверженность на службе Короне. Знаю, что система почестей – жуткая пыль в глаза, но в нашем королевстве носителю титула полагаются 25-процентная скидка в супермаркете, бесплатный проезд в общественном транспорте и два билета на финал Уимблдона ежегодно.
– Он это заслужил, – сказала я и добавила уже громче, чтобы все меня услышали: – Не говорите Федерации, но я перевожу нашу миссию в статус квеста.
Мельтешащие огоньки ягод отражались от потолка пещеры.
– Давно пора, – раздался из темноты голос Эдди.
Путь к подножию горы
Этой ночью мне снова снились родители. Они читали мне нотации за то, что я оставила ракушку в машине, и говорили, что я не могу выйти замуж за Перкинса, потому что «он мне в отцы годится». Потом мне снился Кевин Зипп, и он говорил, что пришел попрощаться и чтобы я «не теряла из виду все хорошее». Мне снилась погоня за Кертисом на броневике, а когда я остановилась и обернулась – пятеро Хотаксов смотрели на меня своими маленькими поросячьими глазками, и один держал в руке хирургическую пилу, а другой – мешок набивочного пуха и швейную иголку. Я собралась бежать, но почему-то не смогла, и в этом месте меня разбудили. Эдди трясла меня за плечи.
