Я стояла на спинке трона Идриса. Ближе к его мертвым плечам я уже не окажусь. И если это не прыжок в бездну, то что тогда?
Я подпрыгнула с вытянутой рукой, но ничего не нащупала. Нога соскользнула, когда я приземлилась, и на секунду мне показалось, что я падаю, но мне удалось восстановить равновесие.
– Ну же, Дженни, – пробормотала я. – Какой же это прыжок.
Я позвала Перкинса.
– Да? – донесся до меня бестелесный голос снизу.
– Я буду прыгать.
– Доверишься предсказанию?
– Нет, – ответила я. – Сделаю лучше: доверюсь Кевину.
И я прыгнула. Нет, я сиганула. По сей день я не могу вспомнить, прыгнула ли я в сторону обрыва или вершины, но позже, рассуждая логически, я пришла к выводу, что все-таки в сторону обрыва. Прыжок в бездну не мог сработать без риска для жизни.
А он сработал. Я подпрыгнула высоко, как только могла, и вытянула руки, надеясь за что-нибудь уцепиться, и у меня получилось. Только не за кольцо или веревку, а за человеческую руку, и она крепко схватила меня, подержала и рывком вытянула меня наверх, где я была в безопасности. Я осмотрелась, разинула рот и захлопала глазами. Я никак не ожидала увидеть перед собой эту картину и этого человека.
Рассказ небесного пирата
– Удивлена?
– Немножко, – сказала я, глазея вокруг. Я все еще была внутри облака, но сейчас оказалась на небольшой, мягко колыхающейся площадке, в которой я быстро распознала характерный плоско-широкий череп левиафана. Этот череп, надо сказать, парил в воздухе прямо вместе со мной. Я помнила, что левиафаны легче воздуха, но не додумалась логически до того, что после смерти их кости сохраняют это свойство. С одной стороны от меня была спиральная лестница, построенная из левиафановых костей, которая уходила вверх в туман, а с другой – человек, вытащивший меня в этот странный новый мир среди облаков. Он ничуть не изменился с тех пор, когда я видела его в последний раз. Передо мной стоял Габби. Юный Габби с подвернутыми рукавами и вечным рюкзаком за плечами.
Я спросила:
– Что ты здесь делаешь?
– Прячусь. Иногда не хочу, чтобы меня находили. Но ты прыгнула – не мог же я дать тебе умереть.
– Это уже второй раз.
– Четвертый, но мы же не ведем счет.
– Ты ведешь.
– Верно. Просто ты не видела меня остальные два раза. В моей профессии видимость может стать причиной многих проблем.
– Не понимаю.
– Это нормально. Пойдем, покажу тебе тут все.
С этими словами он повел меня по костяной лестнице. Подниматься было невысоко, и вот мы вынырнули из облака под яркий солнечный свет. Я посмотрела кругом. Кажется, у меня отвисла челюсть.
Я могу описать это место только как выстроенную в несколько уровней платформу из тяжелых, свитых между собой левиафановых костей. Были здесь аллеи, лестницы и даже каюты, коридоры и большой зал, остов каждого сооружен исключительно из костей левиафана, легких, как воздух.
– Легендарное Кладбище Левиафанов, – ахнула я.
Здесь действительно были останки сотен левиафанов, их кости легли в основу этого жилища первобытной красоты. Несмотря на костяной каркас, в этой хаотичной конструкции были изящность и определенный утилитарный шарм. Среди костей были и сокровища воздушных пиратов – фрагменты похищенного самолета, обустроенные, чтобы придать пиратскому логову домашнюю обстановку. Крылья стали крышами, панели алюминиевого фюзеляжа – тротуарами, двигатели – генераторами и брашпилями. Могло показаться, что мы стоим на палубе и готовимся обуздать облако-левиафана, надеть на него огромную упряжь и водрузить на спину животному эту плетеную небесную гондолу, вооружившись вертлюжными гарпунами, анкерами и кортиками.
Но несмотря на видимость полной готовности, место было давно заброшено. Все здесь было старым, потертым и побитым ветрами. Голое заветренное железо проржавело, кожаные ремни, державшие левиафановы кости вместе, начинали подгнивать. А еще тут были трупы – даже фрагменты трупов. Ближайший к нам пират погиб в бою, и его рука все еще сжимала кортик, впившийся в перила борта, и, хотя от остального его тела остался почти голый скелет, не рассыпавшийся на части только благодаря иссохшим хрящам, его рука, часть груди и голова застыли в том же состоянии, что и на момент его смерти, только в виде тускло-серого металла.
Я постучала по металлу и в беспокойстве вгляделась в это выражение мрачной одержимости, навечно застывшее на лице мертвого пирата, попробовала металл ногтем на прочность. Сомнений быть не могло – пират был частично превращен в свинец.
– Око Золтара, – выдохнула я. – Оно здесь или было здесь.
Я посмотрела на другие тела, и да, все они были, кто целиком, кто кусками, превращены в свинец. Как будто здесь произошла битва – и пираты проиграли.
– Как появилось это место? – спросила я, пока мы шли мимо очереди пиратских трупов к большому залу по тротуару, прогибающемуся у нас под ногами.
– Кембрийские левиафаны жили на Кадер Идрисе испокон веков, – рассказал Габби. – Здесь они вылуплялись, размножались, коротали ночи – и сюда в конечном итоге возвращались умирать. После смерти левиафаны парят в воздухе, пока их плоть не сгниет, а кости поднимаются на двадцать тысяч футов вверх над вершиной горы и формируют массу, которая становится потом гнездом, где левиафаны будут откладывать новые яйца, замыкая жизненный цикл. По преданию, первый в мире небесный пират укротил левиафана и разбил лагерь в бывшем левиафановом гнезде.
– Мы не на двадцати тысячах футов, – сказала я, примечая на пути очередного пирата, обращенного в свинец ниже пояса.
– Верно. Там к тому же слишком холодно для жизни. Мы считаем, что весь этот самолетный металлолом – двигатели, шасси и прочее – преимущественно здесь для балласта, чтобы гнездо нависало прямо над макушкой горы. Одним из первых пиратских деяний стало похищение колдуна, и тот сделал так, чтобы гнездо – превратившееся в то, что ты видишь перед собой, – оставалось вечно спрятанным в облаках.
– И поэтому вершину горы никогда не видно.
– Именно. Шли годы, пиратское дело переходило от капитана к капитану, но всегда оставалось довольно мелким промыслом. Пока бразды правления не приняла Небесная Пиратка Банти Вольфф. Ее не смущали налеты на крупнейшие воздушные суда буквально на лету. Она готова была атаковать все, что летало, если это сулило барыш.
– Значит, крушение облачного города Нимбус-3 и пропажа «Тираника» все-таки ее рук дело?
– Несомненно. Просто она никогда не оставляла свидетелей.
– Да она чудовище.
Мы подошли к большому залу, переступили через очередного полусвинцового пирата, зажавшего в руке мушкет, и распахнули двойные двери, которые, похоже, тоже выкорчевали из самолета. Зал представлял собой цельную грудную клетку левиафана, покрытую лоскутным полотном из авиационной ткани – с регистрационными номерами и названиями чуть ли не всех известных мне авиалиний. Здесь пираты проводили свои встречи, обедали, распивали грог и пели частушки – или что там поют пираты.
