Мужчины оставляют после себя ворох бумаг. Деловая переписка, записные книжки, юридические документы и прочая очень серьезная ерунда. А еще они пишут фельетоны в газетах и, бывает, оставляют многословные воспоминания, стремясь и на краю жизни утвердить свое мнение, которое, вправду сказать, давным-давно покрылось плесенью. А потом следующие поколения раскапывают в архивной пыли эти бумаги и выстраивают из поросших мхом абзацев, как из кирпичиков, подпорки для своего молодого растущего эго, которое постоянно голодно и требует кормить его все большими порциями букв.
А куда деваются сокровенные девичьи мысли, доверху наполненные сердечными переживаниями и душевными тайнами, и послания, прочитав которые согреешься в самую морозную ночь? Да-да, вы не ошиблись. Ваша догадка верна. Все они попадают именно сюда. В этом скромном домике на окраине безвестного городка Хранительница Архива бережно собирает со всего мира и хранит эти сокровища, щедро политые слезами. Вот и сейчас она что-то прибирает, тихо напевая себе под нос. Переливчатый звон колокольчика оторвал ее от уборки.
– Ах, неужели! – прощебетала она. – Так скоро… А мне еще надо собраться успеть!
Просторный сводчатый зал. Массивные каменные стены укрыты портьерами. Множество причудливых светильников разнообразных форм и размеров заливают помещение неровным светом, порождая блуждающие тени. Изысканный, украшенный резьбой круглый стол с тяжелыми, темного дерева креслами вокруг стоит ровно в середине зала. В креслах расположились трое. Вальяжно развалился сумрачный Капитан. На краешке примостился суетливый Часовщик. С достоинством держа осанку, устроилась Хранительница Архива. Они услышали Зов, бросили свои дела и поспешили сюда, в эти палаты, скрытые где-то в складках густой, сумрачной тени (хотя некоторые до сих пор имеют смелость утверждать, что стоит сей Чертог в глубинах зеркальных отражений).
Распахиваются двери, и в зал входит крошечная девочка, совсем еще малышка, в яркой, расшитой ночной рубашонке. Она с любопытством озирается вокруг и осторожно ступает босыми ножками по глубокому ковру, которым устланы холодные каменные плиты.
– Как вы попали в мой сон? Кто вы?
Эхо многократно усиливает ее голос, и он начинает зигзагом летать по залу, отражаясь от стен. Крошка с наивной детской серьезностью оглядывает троицу. Те, переглядываясь, шушукаются, низко склонившись над столом. Шепчутся, оглядываются на девочку и вновь о чем-то спорят. Слышны лишь отдельные слова.
– …Она!
– …Да нет же!
– А я говорю – Она, потому что…
– Но с другой стороны…
– Ну же! Я жду! – Девочка нахмурила брови и топнула ножкой. Удивительно, но это не выглядело капризом ребенка, скорее напоминало строгость учителя по отношению к нерадивым ученикам.
Первым развернулся Капитан. На коленях у него сидела кошка. Точнее, котенок. Тихо сказав «Мя-а-у!», он спрыгнул на пол, своенравно выгнув спинку, и, оглядев девочку внимательным взглядом, потерся о ее ножку, после чего так же степенно и гордо ушел куда-то в стену, скрывшись в глубокой тени.
– Вот ты какая… – Капитан окинул девочку долгим внимательным взглядом, – маленькая господжица Сунчица…
– Вы знаете меня? – расширила глазенки девочка.
– Сложный вопрос. – Капитан погладил бороду ладонью. – В другом времени, одна из моих ипостасей… Впрочем, это не важно, – спохватился он и замолк.
– Время, время… – подхватил Часовщик, – оно бежит, течет, увлекает нас за собой. Мы не замечаем его, но оно обтачивает нас, как морской прибой гальку на пляже. Постарайся не дать ему себя сточить, стереть, Сунчица, но используй его силу как точильный камень, становясь острее, одновременно сглаживая углы, делая их мягче. Управляй им, научись этому, и сама сможешь определять направление его течения. – Наклонив голову, старый мастер улыбался девочке лучистыми глазами, окруженными паутинкой морщинок.
– А все твои чувства, эмоции, желания будут записаны вот в этой книге, – продолжила Хранительница Архива, постукивая пальцем по объемистому фолианту в изящном алом переплете, – я буду тщательно беречь твой дневник, Сунчица. Ты сможешь прочесть его весь сама, когда мы увидимся в следующий раз. Но будет это еще очень и очень не скоро. – Она погрозила девочке пальцем и широко улыбнулась.
Капитан поднялся из глубокого кресла, устланного медвежьей шкурой, и только тут стало понятно, сколь он огромен. Мореход приблизился к Сунчице, которая едва доставала ему до колена, и присел на корточки.
– У меня есть для тебя подарок. – Он достал из-за спины что-то пушистое и протянул девочке. – Вот, держи. Этого медвежонка зовут Пухатик. Он будет твоим другом и защитником.
Мишка неуклюже обнял девочку мягкими лапами за шею и застенчиво прогнусавил:
– Здравствуй, Сунчица.
В этот миг зал стал уменьшаться и истончаться. Сунчица как будто бы улетела куда-то в сторону. Практически на излете девочку настиг отзвук голоса Капитана, звучащий так, будто бы исходил из далекого далека:
– Множество миров рядом. Они переплетаются. Ты сама выбираешь, в каком из них жить. Запомни это…
Его голос уплывал все дальше и дальше, пока совсем не растворился в обнявшей Сунчицу дружелюбной и теплой пустоте.
– Ну наконец-то, мой цветочек! – вырвался у бабушки вздох облегчения. – Ты очнулась!
Третий день она хлопотала вокруг Сунчицы, лежавшей в жару и лихорадке.
– Бабушка, – пролепетала девочка, превозмогая слабость, – где я была!
Рядом с Сунчицей лежал желтый плюшевый мишка, которого девочка крепко прижимала к себе.
– Тише, тише, деточка, – участливо сказала бабушка, – расскажешь потом, а сейчас вот, выпей и поспи. – Она протянула какое-то целебное питье, которое девочка послушно выпила.
Когда бабушка вышла из комнаты, а Сунчица почти уснула, обняв медвежонка, его оловянные глазки на миг ожили, загорелись озорным огоньком, он подмигнул девочке и тут же вновь стал самым обычным плюшевым медведем.
Июнь 2017
Святая инквизиция в борьбе за чистоту помыслов. Рецензия на «Молот ведьм»
Введение
Работая над «Запахом земляники», я много внимания уделял такому важному источнику по истории инквизиции, как «Молот ведьм». Я старался отразить реальную процедуру расследования/судопроизводства подобных дел в то время (XVII век, Австрийская империя). Так появился этот текст. Своего рода послесловие. Чем же на самом деле была инквизиция на излете Средневековья? Мракобесием и пережитком темных столетий европейского упадка? Или неотъемлемым элементом системы равновесия еще не расколдованного мира, где «сгнивший шалфей, положенный особенным образом в колодец, вызывал удивительные бури в воздухе»? Вопросы, на которые у каждого будет свой ответ. Я лишь знаю, что некоторые лайфхаки тех времен работают до сих пор. Например, нож, определенным образом воткнутый в землю, останавливает дождь и сейчас.
