Следователь в полицейской форме сидел, зажатый между письменным столом и стеной. Он пригласил Зеева присесть и следил за его движениями, пока тот ставил сумку у ножки стола, пододвигал свой стул и садился на него. Глядя на него, Зеев испытал волнение. И какое-то облегчение. Авраам снова попросил его предъявить паспорт и набросал своей синей ручкой несколько слов на чистом листке бумаги.
– Как поживаете? – спросил Авни, но не получил ответа.
На краю стола, ближе к стене, стоял диктофон, еще не включенный. Зеев подождал, пока Авраам включит его или официально начнет разговор. Но инспектор мешкал. Он все писал и лишь через минуту-другую отложил свою ручку, поднял от листа голову и сказал:
– Как я понял, вы хотите поговорить со мной о каком-то другом деле, но и мне нужно задать вам несколько вопросов, касающихся пропавшего Офера Шараби.
– То, что я хочу сказать, – это не совсем про другое, – возразил Зеев и на минуту замолчал. – Вы включите диктофон, или мы еще не начинаем?
Повторять все дважды у него не было сил.
– А вы считаете, что следует его включить? – спросил Авраам. Он выглядел более чужим и суровым, чем в прошлую встречу, будто играл с Авни в какую-то детскую игру в допрос. В предыдущем разговоре не было ни масок, ни барьеров. Во всяком случае, были моменты, когда у них выходила искренняя беседа, а не диалог между допрашиваемым и допрашивающим, и Зеев надеялся, что так же будет и сейчас. Потому-то и выбрал именно этого полицейского. Он и сейчас знал, что должен рассказать все без утайки, как и собирался сделать, чтобы освободить их обоих.
– Не знаю, нужно ли вам его включать, – сказал он. – С точки зрения закона.
Диктофон остался выключенным.
– Слушаю, – произнес Авраам, и Зеев начал:
– Дело вот в чем. Две недели назад был сделан анонимный звонок в полицию, и некто сказал, что Офера нужно искать в дюнах в зоне Пэ-триста. Я хочу сказать, что звонил я. С уличного автомата, в Ришоне.
Таков был его план. Начать с телефонного разговора, а потом перейти к письмам – в том хронологическом порядке, в котором все происходило, – чтобы Авраам понял, как складывались события. Это было и легче – признаться в телефонном звонке, не вдаваясь в прочие детали. Зеев был слишком взволнован, чтобы правильно оценить взгляд Авраама, но все же заметил в его глазах недоумение. Инспектор явно не думал, что звонившим мог оказаться Авни. Он подвинул рукой диктофон, но потом убрал руку. Будто передумал.
– Продолжайте, – сказал полицейский, и синяя ручка вновь оказалась у него в руке.
– Я и сам поразился, когда это случилось, – сказал Зеев. – И мне нечего больше добавить. Это было началом. Я не собирался говорить, что полиция должна искать тело. Я хотел сказать, что видел самого Офера и что искать его следует там. И, наверное, из-за того, что нервничал, я ляпнул что-то не то. В основном за это я и хочу извиниться.
– Когда вы его там видели? – спросил Авраам. – В какой день?
Авни разочаровал этот вопрос, и он повторил то, что вроде бы и так было ясно из того, что он только что сообщил:
– Да не видел я его, вот что я пытаюсь сказать. То, что я сказал по телефону, – фейк. И за это я хочу извиниться.
«Извинись. Это очень важно!» – часто повторяла ему Михаль.
Авраам все еще не понимал.
– Если вы его не видели, зачем же тогда позвонили?
– Сам не знаю. Дай-то Бог, чтобы я мог объяснить! Мне захотелось поговорить с вами и попробовать объяснить, почему, как мне кажется, я это сделал… Но мне важно, чтобы вы знали: я Офера не видел, и эта информация была просто фантазией. Мне особенно важно сказать это вам. Лично. Не только потому, что вы ведете это дело, а потому, что я просидел с вами два часа, а это скрыл. Хотя между нами установились доверительные отношения и разговор был откровенный. Я должен был сказать вам это тогда, а не выжидать. Может быть, уже слишком поздно, и если это так, я еще раз прошу меня простить. Для этого я и пришел сюда, но у меня вправду не было намерения подложить кому-то свинью. Мне так же важно, как и вам, чтобы вы нашли Офера.
* * *
Он остался в кабинете один. И не в последний раз.
Впрочем, совсем одиноким он не был благодаря Михали. И в последующие тяжкие часы, когда Зеев уже потерял контроль над разговором и все шахматные фигуры разлетелись в разные стороны, жена все еще оставалась рядом. Она не рассердилась на то, что он не рассказал ей про телефонный звонок. Поняла: он это сделал, чтобы не добавлять ей горестей. Она тихо проглотила его негодование на то, что он сидит в этой комнате, подошла и шепнула ему на ухо: «Это ради меня, ради нас». Он собирался рассказать Аврааму про письма, когда тот вернется, но, вернувшись, тот не стал объяснять, зачем выходил, а тотчас включил диктофон и официальным тоном произнес:
– Допрос Зеева Авни, двадцать второе мая, восемь часов двадцать две минуты. Попрошу повторить все, что вы рассказали.
Зеев заколебался, не зная, куда направить голос – к серебристому металлическому ящичку или к сидящему перед ним следователю.
– Я сказал, что хочу извиниться за анонимный звонок в полицию, – сказал он.
– Звонок по какому поводу?
– По поводу Офера Шараби.
– В котором вы сказали – что?
– В котором я сказал, что полиции нужно искать Офера в дюнах в зоне Пэ-триста.
– В телефонном звонке в полицию было сказано не это.
– В котором я сказал, что полиция должна искать тело Офера.
– Откуда вам было известно о местонахождении тела Офера?
К подобным вопросам на засыпку Авни был готов – и все же испугался и пожалел, что Авраам задает их ему. По его мнению, цель заключалась не в этом.
– Известно мне этого не было, – ответил он. – Сказанное было выдумкой. Я собирался сказать нечто другое.
– А что вы собирались сказать? – спросил Авраам.
– Что я видел живого Офера, но и это неправда. Это была ошибка, и я за нее в ответе и прошу меня простить.
– В какой день вы позвонили?
– В пятницу. Две с половиной недели назад.
– Число помните?
– Нет.
– В пятницу шестого мая?
– Видимо, так.
– В котором часу?
– Не помню. Вечером. Между девятью и десятью.
– И откуда вы звонили?
– Из телефонной будки в Ришоне. Я же сказал вам. Названия улицы не помню. В центре города.
– По вашим словам, вы, когда звонили в полицию, знали, что сообщаете ложную информацию. Тогда объясните, зачем вы звонили.
Это были важные с его, Авни, точки зрения вопросы. Вопросы, которые могли привести к настоящему разговору. Он не хотел встречаться с Авраамом Авраамом только потому, что так решила Михаль, и попытался найти собственную причину похода в полицию. И вот что он придумал: оправданием всему является то, что с помощью Авраама, с помощью беседы с ним он сможет наконец разобраться, что его на это толкнуло. Ему хотелось вернуться вместе с Авраамом к минуте, когда он увидел остановившиеся у их дома патрульные машины и понял, что они приехали к нему. Рассказывая про этот потрясающий миг Михали, он ощущал, что выговариваемые слова не выражают того, что он чувствует и действительно хочет сказать. Он понадеялся, что с Авраамом все будет по-другому, и не сказал этого жене, так как знал, что она станет уверять его, что это не подходящее место для таких разговоров.
