— Раздевайся, просушиться тебе надо, — тяжело дышал Яковлев.
— Что просушиться… Винтарь теперь надо почистить! А одежда и так просохнет…
— Дойдем до леса — там и почистишь. Уходить надо с открытого места. Пошли, парни…
На остаток пути до нормального леса Виктор поставил снайпера последним в цепочке. Сам же вооружился его шестом, встал первым и с чрезвычайной осторожностью прощупывал гать до тех пор, пока не вывел разведгруппу на твердый берег…
Четырехчасовой переход по тягучей, грязной и вонючей жиже отнял много сил, выбравшись из нее, спецназовцы попадали на траву.
— Если бы нам не предстояло переться по этой трясине обратно, я был бы просто счастлив, — успокоив дыхание, признался Яковлев.
— Надо бы по дороге в деревню найти ручей, — отозвался Конопко. — Иначе провоняем до костей.
Сняв камуфлированную куртку, снайпер согласился:
— Это верно. Я весь в этой проклятой жиже.
— Отдыхаем полчаса и двигаем дальше. Если повезет набрести на чистую воду — остановимся и приведем себя в порядок.
Полностью раздевшись, Тубарь расстелил шмотки на траве, вынул из ранца ветошь, масло и принялся чистить винтовку…
Ровно через двадцать минут он закончил сборку своей снайперки, придирчиво осмотрел ствол с затворным механизмом, удовлетворенно хмыкнул и стал надевать грязную, но просохшую на солнце одежду.
А вскоре вся троица топала по джунглям строго на север, дозором, как всегда, шел снайпер…
Весь оставшийся световой день разведчики потратили на трудный переход по джунглям. Местами они попадали в такие непроходимые заросли, что путешествие по болоту вспоминалось этакой легкой прогулкой.
В районе пятнадцати часов Тубарь остановился и повернул к товарищам радостную физиономию:
— Ручей!
— Вовремя, — смахнул с лица капли пота старлей. — Все, Игнат, подыскивай местечко — пора перекусить и отдышаться…
Отдыхали чуть более часа. За это время постирали в чистой воде одежду, все еще сохранявшую отвратительный запах болота, основательно поели, повалялись на мягкой траве. Затем покурили, оделись в чистое. Конопко поколдовал с навигатором и над картой, установив точное место, подкорректировал маршрут. И вскоре все трое двинулись дальше…
На место прибыли под вечер.
Примерно за километр командир устроил короткую остановку. Пока над джунглями еще светило клонившееся к горизонту солнце, он развернул карту и обсудил с Игнатом порядок подхода к населенному пункту.
— Видишь, деревеньку с юга охватывает дугой низина? — спросил он, постукивая пальцем по плотной бумаге.
— Вижу.
— Вот до нее-то нам и надо протопать. А уже по ней мы можем незаметно передвигаться вдоль Сапы в любую сторону.
— Это и дураку понятно.
— Тогда вперед. Ты — в дозоре, а мы с Семеном немного позади. Далеко не отрывайся и не забывай поглядывать на меня.
— Добро…
К деревне подобрались минут за тридцать до наступления сумерек. Осторожно взобравшись по склону овражка, проползли метров тридцать и замерли у крайних кустов. За ними виднелись останки убогих лачуг, некогда построенных из подручного материала: толстых ветвей, бамбука, пальмовых листьев, глины…
Осторожно раздвинув листву, Конопко быстро осмотрел видимую часть деревни.
Несколько полуразрушенных домишек, часть из которых давно лишилась соломенных крыш. Грунтовка, разрезавшая селение пополам и основательно заросшая высокой травой. Чуть дальше виднелся единственный добротный дом, построенный из врытых в землю вертикальных бревен. Рядом с ним торчала покосившаяся мачта или громоотвод.
— Никого, — прошептал лежавший по левую руку Тубарь.
— Да, пока никого не видно, — согласился Виктор. И добавил: — А где же тут площадка для «вертушки»?
— Не видно.
— Может, обойдем и посмотрим с другого ракурса? — послышался справа приглушенный голос Яковлева.
— Пошли.
Старший лейтенант медленно вернул ветви куста на место, развернулся и пополз обратно в овражек. Товарищи последовали за ним…
Первого туземца удалось заметить лишь ночью. Еще до наступления темноты разведчики успели осмотреть деревню Сапа со второй позиции, но опять ничего не увидели, кроме разрухи и запустения. Ни площадки, ни людей.
Пока перебирались по овражку дальше на восток, на джунгли опустилась ночь. Пришлось вынимать из ранцев ПНВ и ночные прицелы.
Осторожно взбираясь по склону, услышали вдруг мужской голос и остановились. А через пару секунд Тубарь тронул Конопко за плечо:
— Посмотри наверх.
Тот посмотрел вверх и заметил оранжевые всполохи, плясавшие по ветвям деревьев. На восточной окраине деревни кто-то распалил костер, от которого вскоре потянуло запахом дыма.
Выбравшись из оврага, троица заняла удобную для наблюдения позицию.
Костер полыхал метрах в сорока меж двух домишек. Рядом с огнем маячили три фигуры.
— Черт… — выругался старлей.
Из-за костра в окуляре прибора появлялись неприятные блики, не позволявшие рассмотреть многие детали.
— Сейчас доложу, — прищурив левый глаз, прильнул к прицелу своей винтовки снайпер. — Два мятежника с автоматами. И баба… что готовит на огне.
— Больше никого?
— Пока не вижу.
— Ладно, торопиться нам некуда. Лежим, наблюдаем…
Ночь прошла относительно спокойно. Дежурили на той же позиции, парами по два часа, третий в это время отдыхал. Нормально выспаться, разумеется, не получилось, зато ничего не пропустили: и позднее возвращение в лагерь трех небольших групп человек по пять-шесть каждая, и развеселый ужин у костра, и отбой. И даже то, как крутобокая баба, готовившая для повстанцев пищу, тихонько удалилась с двумя тощими мужиками в кусты неподалеку.
«Собака» — самая отвратительная вахта ранним утром — досталась Конопко и Яковлеву. Именно они услышали приглушенное тарахтение автомобильного двигателя и заметили сонно встрепенувшихся часовых у догоравшего костра. Один из них закинул автомат за спину и зашагал к заросшей дороге, второй потянулся, подошел к деревянной лачуге и постучал по двери. Из лачуги встречать подъезжавший грузовик вышла та самая женщина и еще один темнокожий мужчина…
Грузовик был старый, насквозь проржавевший, дребезжащий. Выпустив в атмосферу клуб черного дыма, он остановился против одного из немногих уцелевших домов. Из кабины вышел водитель, а из кузова посыпались на землю вооруженные «туземцы». Образовав вместе с дозорными живую цепочку, приступили к разгрузке автомобиля…
Минут десять-пятнадцать мужчины дружно перекидывали в дом коробки, упаковки, мешки… Принимала это добро ловкая и шумная женщина. А Конопко, не опуская бинокля, пытался прочитать маркировку и считал количество привезенного продовольствия.
