В подразделении стриптизерш произошла смена — вместо прежних двух девиц на подиуме появилась свежая партия из четырех танцовщиц, одетых в странную униформу: светлые блузочки, клетчатые юбочки, темные чулочки и туфельки на тонких и высоких каблуках.
Завораживающе. Красиво. И многообещающе.
Одна из девушек принялась «шлифовать» шест, а три другие сразу спустились вниз, выбрали «жертв» за столиками и начали их разводить на деньги…
— Анатоль, а ты, поговаривают, был женат? — косился Славик на ближайшую барышню.
— Разве это великая тайна? — криво усмехнулся тот. — Ну, был. Официально не расписывались — в гражданском браке пару лет прожили.
— У-у… Если это считать браком, то меня давно пора привлекать за многоженство. А чего разбежались?
— Долгая история.
— Расскажи. Время у нас есть. Куда нам торопиться — кабак работает «до последнего гостя».
— До последнего… Нам завтра лететь черт-те куда.
— В самолете покемарим.
— Ладно, слушай… Поначалу мы с ней хорошо жили — в мире и согласии, — вздохнув, начал Анатолий. — Я тогда прошел переподготовку, был зачислен в группу Гены Савина и стал получать нормальные «бабки», у нее работа сродни хобби — ради интереса и общения, так как зарплаты хватало только на проезд и хлеб с кефиром. В остальное время она занималась уборкой, готовкой, ну, и мной, любимым. В общем, все было шоколадно…
Одна из девиц приметила двух парней крупного телосложения, спокойно сидящих за столиком у темного окна, и всячески пыталась «выпросить» у них пару купюр. Пританцовывая под медленную музыку, она расстегнула блузку, под которой, естественно, отсутствовал лифчик, затем начала тереться задницей о край столика, едва не задевая стоявшую на нем посуду.
Это было необычно и вульгарно. Но эротика грациозных движений заводила — видно, девка имела немалый опыт. Виляя бедрами, она постепенно приподнимала край и без того коротенькой юбочки. Скоро показались ажурные чулочные резинки, а потом и «ватерлиния» с белевшим выше нагим телом. Подол замер ровно на том уровне, когда «чуть-чуть не видно», но зрители хорошо понимают, что дальше станет видно все.
— Первые полгода отношения были нормальные, — продолжал Панков. — Вкусные салатики и первые блюда, чистота и порядок в квартире, милый-дорогой-единственный… По заграничным курортам после перевода в спецназ мотаться запретили, так я ей устроил шикарное турне по нашему Черноморскому побережью: дорогие отели, шикарные рестораны. А после этого у нее вдруг включился расслабон.
— С какой стати?
— Не знаю. Наверное, решила, что всего достигла и успокоилась. Ежевечерняя болтовня по телефону с подругами, по выходным — неизменные шопинги с покупками многочисленной и ненужной херни. При этом борщи и салатики остались в забытом прошлом, и мне после службы приходилось бежать в ближайший маркет за пельменями или консервами. Да и в кровати вместо жаркого секса я все чаще слышал отмазки про то, «как она жутко устала»…
На лице молоденькой танцовщицы застыла иронично-похотливая улыбка. Нет, она не слышала того, о чем говорили мужчины, она выполняла свою работу. Накрашенные темной помадой губки чуть растягивала улыбка, а взгляд при этом оставался внимательным, изучающим и оценивающим. «Сколько я смогу с вас срубить, ребятки?» — читался главный вопрос в ее глазах.
«Симпатично, черт бы меня подрал! — посматривал на девицу Мазенко. — И почему моя Лизка не носит чулок?! Ведь это же так клево! Так возбуждающе!..»
Не прерывая танца, стриптизерша успела элегантно расстаться с юбочкой и теперь оставалась в стрингах, чулках и туфлях. Красивое тело изгибалось в лучах разноцветных софитов.
— В один из выходных дней я по привычке проснулся рано. Постоял под душем, пришлепал на кухню, — с грустью в голосе продолжал Анатолий. — В холодильнике и на плите — шаром покати; зато полная раковина грязной посуды, на столе бардак с окурками и пеплом. Мадам, естественно, спит и в ус не дует — привыкла поздно ложиться, поздно вставать. Ну, я пока мыл посуду, обдумал все хорошенько, проанализировал и понял: мне такая спутница в путешествии по жизни даром не нужна…
Изливая душу, Панков совершенно не обращал внимания на танцевавшую в метре от него девушку. Но это ее не смущало — заметив заинтересованные взгляды товарища, она моментально переключилась на него.
— Я тогда с полигона приехал, где в составе всего отряда сдавал физподготовку. Помнишь, как нас Данилов тогда гонял?
— Еще бы, — рассеянно кивнул Славик. — Ходил по стадиону с секундомером и лично проверял нормативы.
— Вот-вот. Представляешь мое состояние после тех нагрузок? В общем, разбудив свою подружку, дал ей последний шанс, поинтересовавшись насчет завтрака, — усмехнулся Толик. — В ответ услышал сонное: «Сделай себе сам». Этот вариант под названием «Сделай сам» к тому моменту мне так осточертел, что я едва сдержался, чтобы не выкинуть ее в окно вместе с одеялом и подушкой.
— Не выкинул?
— Нет, просто плеснул в рожу водичкой и дал полчаса на сборы…
Оглушенный частыми ударами шарахавшего в висках пульса, Мазенко слушал Панкова и одновременно любовался представлением.
— …Слезы, истерика, извинения… А-а, лучше не вспоминать! — махнул рукой Толя.
— Нет, раз уж начал — заканчивай.
— Ладно, слушай дальше. На душе было тяжело, беспросветно, люто, погано. Я ее всячески подгонял, и к назначенному сроку она с воем покинула мою квартиру. Наступила передышка. Но ненадолго. К вечеру внезапно нагрянула ее мамаша и на правах тещи попыталась меня построить. Типа ее дочь — ангел, а я — грязное животное и должен на коленях вымаливать прощение.
— Обалдеть!
— Вот и я о том же… — дожевывая кусок мяса, ответил Толик и тут же добавил: — Ну что, допиваем и пошли?
— Да, пора…
Рассчитавшись за хороший ужин, Мазенко с Панковым покинули ресторан и решили прогуляться до набережной. А там уж вызвать такси, покурить, попрощаться и разъехаться по домам.
Перед поступлением на военную службу Толя Панков успел поработать в обычной гражданской клинике и двух больницах. Насмотрелся всякого. В минуты расслабухи и безделья друзья иной раз просили его рассказать что-нибудь интересное из былой практики. Рассказывать он умел, ибо был начитан и язык имел без костей.
Выглядело это примерно так.
— Толян, а правда, что за границей медицина лучше? — начинал кто-нибудь издалека.
— «Заграница» — понятие слишком общее. Есть Гонконг, Сингапур, Япония, Израиль, где здравоохранение находится на высочайшем уровне, до которого нам никогда не дотянуться. А есть Конго, Мьянма, Сьерра-Леоне, где продолжительность жизни не превышает пятидесяти лет, и всего один врач на двести тысяч человек.
— А как же Германия, США, Канада? Вроде богатые страны. Там, поговаривают, тоже неплохо лечат.
