— Вам черный или зеленый?
— Все равно.
— С сахаром?
— Это можно. Сладкое я люблю…
— Пойдите в зал и садитесь, — поспешила Маринка закончить диалог.
Довольно крякнув, комендант удалился из «служебки».
Ольга стояла рядом с подругой и со стеклянными глазами, подобно механической кукле, бездумно кромсала картошку.
Силантьева укоризненно глянула вниз и наткнулась на беззвучно ржущую физиономию Морозова. Не сдержавшись, она тоже прыснула смешком, выгнала из-под халатика его ладонь и пошла включать электрический чайник…
Через пять минут официантка поставила перед Ивлевым стакан чаю и сахарницу с ложкой.
— Вот спасибо. Умеешь, Маришечка, когда захочешь. Всегда бы такой паинькой была.
Силантьева незаметно скорчила ему рожу, развернулась и пошла обратно…
Если бы Ивлев и дальше продолжал за ней наблюдать, то непременно заметил бы неуверенную пьяную походку. А еще расстегнутые пуговички легкого бирюзового халатика. Но майор сыпал в чай сахар и не спеша размешивал его ложечкой. Затем, так же не спеша, потягивал ароматный напиток из стакана, причмокивал и смотрел сквозь окно в звездное небо…
Утолив жажду и покидая столовку, он не стал заглядывать в служебное помещение, будучи уверенным в том, что две нарушительницы дисциплины продолжают ударно работать.
А зря.
Маринка не стала ждать, когда комендант дошагает до аллеи и исчезнет в непроглядной ночи. Швырнув картофелину в одну сторону, а инструмент в другую, она крикнула:
— Именинник, наливай!
И вдруг замерла, вспомнив о назначенном в курилке свидании. Секунду подумав, решила: «Сейчас маханем еще пару рюмок, и я оставлю Серегу с Ольгой наедине. А то еще, чего доброго, разругаются из-за меня — Морозов постоянно зыркает в мою сторону, а Ольга ревнует…»
Обойтись двумя рюмками не получилось. Позабыв о дежурстве, компания засела за столик и за развеселой болтовней опорожнила еще пару бутылок. О своем желании прогуляться до курилки Силантьева вспомнила лишь в тот момент, когда Морозов предложил принять совместный душ в маленькой служебной душевой за стенкой.
Раздевшись, они постояли под прохладной водой, обсушились полотенцами и вернулись в «служебку». Там Маринка оделась и незаметно исчезла. Опираясь руками о стенки, она прошла по залу до выхода из столовой и сразу свернула к третьему модулю…
Добравшись до курилки, Силантьева сделала два важных открытия.
Первое: она прилично перебрала с алкоголем и едва удерживала равновесие, чтобы не упасть. Ее даже не отрезвил прохладный душ.
И второе: курилка была пуста. Это означало, что красавчик штурман либо ее не дождался, либо не пришел на свидание вовсе.
— Козел, — сказала она, обратившись куда-то на юг. И, держась за перила, вошла внутрь. Упав на скамейку, машинально поправила прическу, затем полезла в карман халатика за сигаретами.
Дрожащий кончик сигареты долго не мог ухватиться за меленькое пламя зажигалки. Наконец табачок затлел, молодая женщина затянулась раз-другой. Закашлявшись, едва не упала с лавки, с отвращением отбросила окурок и, прислонившись спиной к деревянным перилам, надолго отключилась…
Маринка наверняка проспала бы до рассвета — алкоголя было выпито немало, закусывали через раз, да и денек выдался трудным. Пробудившись от заглянувшего в курилку утреннего солнца, она проснулась бы и, вспомнив о дежурстве, побежала бы в столовку дочищать, домывать, доделывать…
Но через полчаса к небольшой деревянной беседке подошли ее новые знакомцы — штурман Лешка Лапин и бортовой техник Ленька Зотов.
— Вот это фортель! — негромко сказал Лешка. — Эй, барышня, а мы уж не чаяли с вами увидеться — третий раз подходим.
— Похоже, спит, — удивился Зотов и потрепал девицу за плечо.
Силантьева не реагировала. Штурман присел рядом на лавочку, тронул ее за плечо.
Бесполезно.
Тогда он легонько пошлепал ладонью по щеке. Та завозилась, что-то пробормотала.
— Да она пьяная! — догадался он.
— Ну и чего с ней делать?
— Понятия не имею…
Лешка осторожно отодвинул полу бирюзового халатика и прикоснулся к Маринкиной груди.
— Красивая, чертовка.
— Да уж… — поглаживал Ленька ее ножку. — Я таких только на обложках журналов видел.
— Надо отнести ее в модуль. Не оставлять же здесь на ночь.
— А ты знаешь, в каком она живет?
— Откуда? Нет, конечно. Можем у кого-нибудь спросить?
— Да, лучше отнести. Если комендант ее здесь найдет — домой отправит…
То ли от мужских голосов, то ли от прикосновений к телу Силантьева очнулась. Выровняв положение головы, она с трудом настроила резкость и спросила:
— Вы кто?
— Нормально, — прыснул Зотов. — Назначаешь свидание, а потом интересуешься, «вы кто?».
— Я назначила свидание?
— Да, назначила, когда мы сидели в столовой, — подтвердил Лапин. — Марина, ты что, забыла?
— А, это ты, красавчик, — узнала она его.
— Ну, слава богу…
— Выпить хочешь? — достал техник из кармана плоскую фляжку.
— Что там?
— Коньяк.
— Давай. На повышение градуса можно… — Приняв фляжку, она сделала глоток. Поморщилась. И вернула ее мужчинам: — Нет, мне сегодня достаточно. Лучше дайте сигарету.
Лешка сам прикурил сигарету, протянул ей. Она поймала фильтр губами, затянулась. И снова закашлялась.
Парни видели, что ей хреново. Координация была никакой, закуска с выпивкой, того и гляди, рванет наружу.
— А вы чего хотели, мальчики? — спросила так, будто увидела их впервые в жизни.
— Так на свидание с тобой пришли. Опять забыла?
— Нет, мальчики, простите… но я сегодня не в форме. Давайте перенесем наше свидание.
Конечно, мальчикам хотелось довести встречу до логического финала, но возражать они не стали. Зачем торопить события, если человеку плохо? Они довольно близко сегодня познакомились, и теперь красавица Маринка никуда от них не денется. Через день-два накроют привезенными из России деликатесами столик в модуле, позовут ее в гости и…
— Давай перенесем, — согласился Лешка.
— Проводите меня, пожалуйста, до столовой.
— Может, в модуль? Зачем тебе ночью в столовую?
— Меня этот черт заставил дежурить.
— Комендант, что ли?
— Угу.
— Ладно, пошли…
Двигавшаяся в сторону столовки компания выглядела в высшей степени экстравагантно. В центре неуверенно ступала по мягкой траве Силантьева, буквально висевшая на Лапине и Зотове. Те шли по бокам, обнимая ее за талию и поддерживая. На девице был расстегнутый форменный халатик, полы которого то и дело распахивались от легкого дуновения ветра…
