— «Второй» на связи.
— Как у вас?
— Все спокойно — можете работать.
— Через пару минут заходим внутрь через боковые окна. Если все сделаем тихо, то покинем здание тем же путем. Если с шумом, то встречайте через основной выход в передний двор.
— Понял тебя, «Первый», — сказал Литвинов.
— Информацию принял, — подтвердил Трифонов.
Славка Мазенко был полегче, поэтому Савин подсадил его и помог заглянуть в помещение.
— Никого, — осмотрев нутро, шепнул тот.
По очереди, помогая друг другу, все пятеро влезли в небольшую комнату, в углу которой была устроена лежанка. Здесь же рядом с тряпьем лежал старый автомат Калашникова, запасной магазин и допотопный радиопередатчик. Запашок в комнате, несмотря на постоянно открытое окно, казался застарелым и кисловатым, словно здесь проживал пожилой больной человек.
«Не знаю, откуда такой запах. Судя по вещам и простенькой подстилке, здесь отдыхают охранники», — догадался Геннадий и порадовался их беспечности.
Да, к счастью, настоящих, хорошо обученных войсковых подразделений в составе повстанческих соединений либо было мало, либо не существовало вовсе. В Африку майору приходилось мотаться с группой три раза, но лишь однажды — в центре континента — он повстречал на своем пути грамотных бойцов. Противника тогда спецназовцы пережали — он своевременно отступил. А позже стало известно, что обучал то подразделение и командовал им известный местный офицер, когда-то окончивший в Москве Военную академию имени Фрунзе. То есть с нашей помощью у них что-то получалось. Самостоятельно — только в кино.
Здесь как раз все походило на убогую реальность. Всего один охранник во дворе у ворот, остальные бросают оружие где попало и ничуть не беспокоятся о собственной безопасности. Савин понимал: подобное могло происходить или в силу природного разгильдяйства, или от излишней уверенности в том, что Демар находится в глубоком тылу и здесь никогда не появлялся противник.
Впрочем, на истинную причину ему было наплевать. Существует золотое правило: беспечный народец на войне долго не живет. Это естественный отбор. Премия Дарвина. Не хотят узнать, что будет завтра, — не надо, никто уговаривать не станет.
Славка уже торчал у двери и, приложив ухо к тонкому деревянному полотну, прислушивался.
— По-моему, они бухают, — предположил он. А через секунду уверенно добавил: — Да у них там пьянка в разгаре!
Из-за двери и в самом деле доносились мужские голоса, смех, звон посуды.
— Вполне может быть, — согласился Геннадий. — К ним же днем приехали гости на пикапе.
— Точно!
Командир мягко взялся за дверную ручку:
— Готовы?
— Готовы.
Шаталов, Панков, Сумато стояли за его спиной, Мазенко поглядывал на открытое окно, прикрывая тыл.
Рывок! В глаза ударил желтый свет электрической лампочки, висевшей прямо над входом в комнату. Лампочка была слабой, но для привыкших к темноте глаз свет все равно казался ярким.
Выглянув из комнаты, Савин обнаружил короткий коридор с двумя дверьми в другие помещения. Чуть дальше коридор поворачивал вправо под девяносто градусов и уходил куда-то дальше, откуда и доносились пьяные голоса. Напротив выхода из комнаты на стене висело велосипедное колесо, в углу стоял керамический тазик, похожий на ночное судно.
Знаком попросив открыть ближайшую дверь, майор поднял к глазам прибор ночного видения. Шаталов понятливо потянул за ручку.
Быстро просунув голову в щель, Геннадий осмотрел комнату.
Никого. И похожая убогая обстановка, только под окном стоит небольшой стол с двумя табуретами. И мелкий мусор на полу.
Осмотр третьей комнаты едва не закончился провалом — в ней на широкой и довольно цивильной кровати спали два темнокожих ребенка лет трех и пяти. Хорошо, что дверь удалось открыть бесшумно, поэтому сон детей не потревожили.
Жестами приказав соблюдать еще большую осторожность, Геннадий двинулся дальше — к повороту…
Планировка первого этажа оказалась неожиданной, совершенно непохожей на привычную простому российскому обывателю. Три исследованные маленькие комнатки располагались вдоль внешней боковой стены здания. Далее коридор поворачивал к центру и упирался в край большой кухни-гостиной, не имевшей окон. Это стало понятно по тому, что, обойдя дом со всех сторон, спецназовцы не обнаружили света ни в одном окне. Где находилась лестница на второй этаж и остальные помещения, наблюдавший из-за угла майор пока не представлял.
В гостиной происходила бурная пьянка. На потолке горело несколько ярких ламп, поэтому изрядно захмелевшая компания не замечала следившего за ними из темноты Савина.
Посередине большого по площади помещения стоял длинный деревянный стол, заставленный тарелками, бутылками, стаканами, лежавшими вперемешку фруктами, кусками рыбы и хлеба. Вдоль дальней стены висела веревка с сушившимся бельем.
Вокруг стола на табуретах и стульях сидели мужчины, на коленях у одного из них устроилась полуобнаженная женщина с объемными формами, обтянутыми длинной легкой майкой. Всего в видимой части гостиной находилось семь человек. Возможно, за правым окончанием стола был еще кто-то — Геннадий их не видел. Разговаривала компания очень громко, сказанные фразы часто тонули в дружном хохоте. Причем женщина заливалась неприятным смехом громче всех.
«Похоже, мамаша тех детишек, — догадался Савин. — Супруга главаря или хозяйка этого небедного дома…»
— О чем говорят? — спросил он проводника.
— Несут пьяную чушь. Ничего серьезного, — презрительно поморщился тот.
— Ясно…
Шаталов контролировал коридор с комнатами, а Мазенко подобрался поближе к командиру.
Понимая, что гостиную не обойти, он спросил:
— Что думаешь делать?
— Знаешь, Славик… — Майор на пару секунд задумался. — Возьми с собой проводника, выберись из дома тем же путем, обойди его с тыла и проверь помещения на противоположной стороне. Крайние окна там были открыты.
— Это вариант! — просиял старлей.
Мазенко с проводником исчезли. Перед поворотом коридора остались Савин, Шаталов и Панков…
Геннадий больше не беспокоил переводчика, ибо тема оживленного разговора его не интересовала. Хотя и так было ясно, что боевики говорят о недавнем бое, в котором приняли участие большинство из присутствующих. Языка майор не понимал совершенно, но красноречивые жесты говорили сами за себя. Один долговязый изредка изображал стрельбу из пулемета — вероятно того, что был установлен в кузове пикапа. Другой крепкий паренек едва не запрыгнул на стол, яростно размахивая кулаками и повествуя о горячей рукопашной схватке.
Меж тем худой чернокожий парень, на чьих коленях поселилась местная красотка, времени не терял — живо поддерживая разговор, он лапал свою подружку, а та обнимала его одной рукой, в другой держала наполненный каким-то мутным пойлом бокал.
