Карбанов подобрал с лежака одну сигарету, похлопал по карманам в поисках огонька. Власов протянул ему зажигалку. Однако вместо того чтобы взять ее, майор схватил спецназовца за ладонь, с силой дернул на себя и одновременно въехал ему лбом в лицо.
Из товарищей первым опомнился и ринулся поддержать командира Равиль Тараев, Михаил лишь успел приподняться с лежака.
Но порыв оказался бесполезным. Стоя у двери, Лисин держал правую руку за спиной, а в ней был зажат пистолет. Едва в землянке началась потасовка, он поднял оружие и дважды выстрелил в противоположную стену.
Две пули впились в бревна, отбивая от них сухие щепки.
— Стоять, или третий выстрел в бортмеханика! — крикнул он.
Вертолетчики остановились.
Зажимая левой рукой окровавленный нос, Власов с разворота правой заехал Карбанову в челюсть.
Пошатнувшись, майор сел на лежак.
— За эту шалость будете сидеть до вечера без жратвы, — бросил капитан. Выходя из сарая, громко — так, чтобы слышали пленники, — распорядился: — Никаких прогулок, паек и вода — по минимуму. Охране не спускать с них глаз и проверять сарай каждый час!..
Дверь захлопнулась. Снаружи ее снова приперли массивным бревном.
Вертолетчики молча переглянулись.
Отныне о побеге с помощью подкопа не могло быть и речи.
Глава тринадцатая
— Ты издеваешься? Разве это кофе? — усмехнулся Мазенко, безо всякого удовольствия потягивая из небольшой кружки растворимый напиток.
— А что же? — удивился Трифонов.
— У этого пойла общий с настоящим кофе только цвет. Во вкусе и запахе нет ничего от кофейных зерен…
Как и планировалось, Савин отвел группу на несколько километров от заброшенной банановой плантации, нашел удобное местечко и объявил долгожданный отдых. Поделив время отдыха на дозорные смены, бойцы улеглись спать. Ну а утром — в начале седьмого — майор разбудил всех и дал полчаса на завтрак и сборы.
— В нашей медицинской бурсе был неплохой буфет, — мечтательно посмотрел в светлое небо доктор Панков. — Официально он предназначался для преподавательского состава, но мы — учащиеся — тоже туда захаживали. Так вот помощником буфетчика там работал пожилой армянин. Какой он, братцы, варил кофе! В маленьких турках на противне с раскаленным песком — закачаешься! Я нигде больше такого не пробовал.
— Вот оно как, — вздохнул снайпер. — А я, признаться, настоящего-то никогда и не пробовал.
Геннадий допил свою порцию, спрятал кружку в ранец и похлопал Трифонова по плечу:
— Не расстраивайся. Существуют целые страны и народы, не знающие вкуса настоящего кофе.
— Да? И какие же, например, народы?
— Например, всеми нами «любимые» американцы.
— Что, серьезно? Они не умеют варить кофе?
— Скорее, не хотят.
— Расскажи, Ген, ты же побывал однажды в Пиндосии.
— Побывал, — усмехнулся воспоминаниям Савин. — То, что они пьют, напоминает забродившие помои. Помню, в каждом офисе или отеле стояла простецкая кофеварка с коробкой фильтр-пакетов. В Штатах привычный нам эспрессо стал популярен в восьмидесятых годах прошлого века, но капельное заваривание там до сих пор популярно и любимо.
— Это как в голливудских фильмах, когда чел засыпает пакетик с кофе в машину, а потом через него капает горячая вода? — спросил Мазенко.
— Именно. А в чашку льется типа кофе. Вот вся Америка эту хрень и пьет. Причем народу до лампочки, какого качества этот кофе. У них дошло до того, что повсюду продается кофе в многолитровых пластиковых пакетах, которые можно взять в машину или офис и пить дружным коллективом. Они разогревают холодный кофе, продают консервированный в жестяных банках.
— Извращенцы, — округлил глаза Литвинов.
— Найти кофе на основе эспрессо, конечно, можно, но хозяином такого заведения будет итальянец, француз или немец. — Савин подпалил сигарету, затянулся, выдохнул дым и, застегнув ранец, сказал: — Заканчивайте — пора трогаться в путь.
Но парням хотелось еще ненадолго продлить отдых. Хотя бы на пять минут.
— А я слышал про кофе «американо», — вертел в руках пустую кружку доктор. — Он вкусный?
— «Американо»? Считается, что эта бурда появилась во время Второй мировой войны, когда американские солдаты квартировали в Италии. Заходя в знаменитые итальянские кофейни, янки просили разбавить эспрессо кипятком — им почему-то так нравилось больше. Итальянцы посмеивались, но разбавляли. Так и родилась эта кощунственная дрянь.
— Товарищ майор, а в Штаты вы туристом ездили? — вдруг негромко спросил новичок Шаталов.
— Нет, — снисходительно посмеявшись, качнул головой Геннадий. — Во времена потепления наших отношений, когда я был таким же молодым, как ты, меня командировали в составе делегации для обмена опытом. Пришлось побывать на парочке ранее засекреченных баз и даже посетить лагерь подготовки спецназа частной полувоенной компании.
— Частной компании? У них даже такое есть?
— Есть. Компания называлась «Стар». Серьезная организация в плане обучения и дрессировки. Туда вербовались отборные ублюдки со всех уголков мира. Предатели, отщепенцы и прочая сволочь, способная за деньги продать родную маму. Мы тогда были немало удивлены увиденным.
Коллеги с интересом слушали командира, а новичок вообще забыл об остывших остатках кофе в кружке.
— Ладно, братцы, заболтались мы, пора. — Майор вдавил окурок в почву и поднялся. — В передовом дозоре прежние: Трифонов и Сумато. Замыкающим пойду сам. Задача: пройти тридцать два километра и часам к пятнадцати выйти к западной окраине деревни Сапа…
Впереди, метрах в тридцати, осторожно передвигался снайпер, выбирая дорогу и загодя предупреждая товарищей об опасности. Шел он по-кошачьи мягко и бесшумно, прежде чем сделать шаг, бросал взгляд вниз, проверяя, нет ли под ногой сухой ветки.
Трифонов всегда поражал своей неприхотливостью, умением приспосабливаться к обстоятельствам, к условиям и климату. Помимо обязанностей дозорного на марше, он мог часами просиживать со снайперской винтовкой на выбранной позиции в ожидании подходящей цели. Мастерски устраивал засады, а во время штурмов всевозможных объектов был незаменим на подстраховке.
Капитана Фурги Сумато коллеги Савина пока знали недостаточно, ибо провели вместе всего несколько дней. Но и за этот короткий срок он сумел показать себя надежным товарищем. К тому же прекрасно ориентировался в джунглях, передвигался с необычайной осторожностью, а противника подчас замечал раньше Трифонова.
Тридцать километров отмахали, по сути, одним маршем, лишь однажды остановившись для короткой передышки. В четырнадцать пятьдесят две оба дозорных просигналили остановку и усиление внимания.
