— Еще как взбрыкнет.
— И что думаешь делать?
— Не знаю… — вздохнул Шаталов. — С одной стороны, не хочется его ломать, отстраняя от командировки. С другой — если с ним что-то случится, я себе этого никогда не прощу. До самой смерти.
— То-то и оно.
— Налей еще, что ли, по одной…
Казаков наполнил рюмки ароматным алкоголем. Выпили. Вновь подпалили по сигарете. Это уже была третья по счету за сегодняшний день — такого нарушения Шаталов никогда себе не позволял.
— Ты иди, Дима, — выдохнул он дым. — А я до подписи приказа посижу и подумаю.
Кивнув, Казаков поднялся и зашагал к выходу.
— Зови, если помощь потребуется, — на ходу бросил он.
— Хорошо, позову…
Глава третья
— …Обязательно еще разок наведаюсь туда, — мечтательно вздохнул Равиль. — Вот закончатся все наши злоключения, вернемся на базу, напишем рапорта на отпуск, и сразу куплю билет на поезд. Именно на поезд — чтоб не торопясь посмотреть в окошко на родные просторы. Напишем же, командир? Нам ведь положен отпуск после плена?
— А как же иначе? Конечно, положен, — улыбнулся Карбанов. — Как минимум месяц для психологической реабилитации.
— Вот и отлично!
— Мне тоже всегда чертовски нравился этот город. Впервые я попал в Питер лет в двенадцать и сразу понял, что влюблен в его архитектуру, в его жителей. И даже в сырую ветреную погоду, — негромко говорил Николай, заложив руки за голову и глядя в бревенчатый потолок. — Вряд ли я тогда понимал толк в ценностях экспонатов Эрмитажа или романтику белых ночей. Но почему-то дико щемило сердце, когда уезжал…
Спустя три дня обстановка на острове нисколько не поменялась и даже стала привычной. Вдоволь отоспавшись и восстановив силы, те заскучали и на второй день сами попросили какой-нибудь работы.
Подумав, капитан предложил:
— Хорошо, можете собирать сухой хворост для костра. Только не маячьте по краю болота — мало ли что…
На том и порешили. Вчера перед ужином вертолетчики обошли по периметру весь островок и притащили к лагерю три большие охапки сухих веток. Сегодняшний рейд был запланирован на пять чесов вечера. А пока валялись на жестких бревенчатых нарах в блиндаже и мечтали о возвращении в Россию.
— А я Питер ненавижу, — вдруг подал голос молчавший до этого Михаил.
Ему досталось место в дальнем углу блиндажа под узким длинным окном, забранным сеткой.
— Почему? — едва ли не хором переспросили друзья.
Хмыкнув, Гусенко повернулся с бока на спину и пояснил:
— Первый раз я приехал в этот город на похороны бабушки в семнадцать лет — за два месяца до поступления в Сызранское авиационное училище. Прошелся пешочком с Московского вокзала по Невскому, простился с бабушкой, постояв на ее могилке, перекусил на поминках и вернулся по Лиговскому на вокзал. Весна, солнышко, монетка в канал с клятвой «я обязательно сюда вернусь», кофе и булочка в привокзальном кафе. В общем, полный восторг, граничащий со счастьем.
— Так чего ж ты его не любишь?
— Слушайте дальше, — мрачно усмехнулся Мишка. — Смотрю, по перрону прохаживается удивительной красоты барышня. Юная, интеллигентная, нежная, стильно одетая. Поглядел я на нее, полюбовался и решил предложить вырванное из груди сердце. Подошел, что-то промямлил. И знаете, что произошло?
— Что? — шепотом спросил Равиль.
— Не поднимая глаз, это воздушное создание пропитым голосом бомжихи со стажем послало меня в одно известное место. А когда я пошел в заданном направлении, оно вдруг догнало и попросило мелочи на опохмел.
— Данный случай — не повод для ненависти. Наверное, был еще какой-то негатив? — усмехнулся Карбанов.
— Был, — кивнул капитан. — И не один.
— Рассказывай…
В дневном дозоре торчал снайпер Тубарь. Медик Яковлев и подрывник Конопко отправились на склад за продуктами для ужина. Власов, Лисин и Стрельцов сидели на лавке у погасшего кострища.
— Где пилоты? — оглянулся по сторонам командир группы.
— Валяются в блиндаже, — лениво ковырял палкой в золе Лисин.
— Пригляди за ними. А ты, Леха, приготовь станцию спутниковой связи.
Лисин послушно встал и, приблизившись к блиндажу, вытянул из пачки сигарету. Подтянув ранец, связист достал причиндалы и начал настраивать станцию…
— Готово, командир, — протянул он через несколько минут гарнитуру.
— «Гольфстрим», я — «Босфор». Как меня слышно? — запросил Власов.
— Отлично слышу, — отозвался дежурный офицер связи.
— Пожалуйста, переключите меня на Алекса.
— Переключаю…
Босс ответил секунд через пятнадцать:
— Как дела, «Босфор»?
— Отвратительно, Алекс.
— Что-то случилось? — насторожился далекий абонент.
— Нет, слава богу, просто плохое настроение. Мы третий день гнием в болоте.
— Придется потерпеть.
— Сколько можно?!
— Если не ошибаюсь, вы получаете денежное вознаграждение за каждый день операции. Верно?
— Да, что-то капает, — поморщился капитан.
— Не «что-то», а вполне приличные суммы, — отчеканил Алекс. Затем перешел к делу: — Как себя чувствуют авиаторы?
— Нормально. Едят, спят, болтают о жизни…
— Они еще не догадались о том, кто вы?
— Нет, они уверены, что мы бойцы русского спецназа…
— Отлично.
— Алекс, когда вы намерены нас эвакуировать? — вновь вернулся к первоначальной теме капитан.
— Мы работаем над этой проблемой, «Босфор». Работаем.
— А что за проблема?
— Сейчас объясню. По нашим данным, ближайшим местом, откуда можно произвести безопасную эвакуацию «вертушкой», является заброшенная лесная деревня Сапа, что в десяти километрах к северу от вашего лагеря…
Продолжая слушать босса, капитан выхватил из кармана карту и, расправив ее на колене, нашел названный населенный пункт.
— Да, вижу такую, — подтвердил он.
— До войны в этой деревеньке действовало небольшое деревообрабатывающее производство и проживало около сотни человек. Сейчас остались одни развалины, среди которых имеется небольшая площадка, пригодная для посадки вертолета.
— Ясно. Так в чем же дело? Мы готовы провести разведку, перебраться поближе к Сапе и ждать «вертушку».
— Разведку провести придется, а вот летчиков тащить туда не торопись.
— Но почему, Алекс?
— По данным нашего агента, деревню контролируют люди Карби Туро — одного из приближенных начальника штаба повстанцев.
