Быстро и жестко. Он целовал и мял пальцами ее гладкую кожу.
Она жаждала его темной страсти, пробудившегося зверя, и Рорк дал ему волю, пока в ушах не зазвучал ее сдавленный крик и не содрогнулось тело. Пока она не растаяла.
Несся вперед вопреки рассудку. Брал снова. Брал все.
Наступила блаженная истома.
У Евы в ушах стучала кровь. Рядом колотилось сердце Рорка. Он пошевелился, и она с трудом обхватила его обмякшими руками.
– Нет, останься. Хоть немного…
И уснула.
Проснулась в темноте. Из глубокого и, к счастью, лишенного сновидений забытья ее вырвало непрерывное пиканье рации.
Не понимая, где верх, где низ, все еще сплетенная с Рорком, она приподнялась.
– Стой. Включить освещение на десять процентов! – скомандовал Рорк и перекатился на другой бок.
Темнота рассеялась.
– Рация…
– В штанах. – Он нашел их, пока Ева терла глаза, разгоняя дремоту.
– Ох…
– Отключи видео.
– Господи, да. Отключить видео!.. Даллас слушает!
– Вызов для лейтенанта Евы Даллас.
В четыре восемнадцать она узнала об исчезновении Рида Аарона Маллигана.
Снова в центре. На целый день опережая график. Если только они не…
– Хочешь, разбужу Пибоди?
– Да… Нет, не надо. Какой смысл? Он наш, но это мое чутье, а не факты. Сначала поговорю с матерью Маллигана.
– Тогда я с тобой. С тобой! – повторил он, прежде чем она успела возразить.
За десять минут Ева была умыта, одета и накачана кофе. Рорк задержался буквально на минуту дольше, выводя с помощью пульта машину из гаража.
Они вышли на улицу в холодную ясную ночь, где уже прогревался с работающей печкой один из его огромных внедорожников.
– Живет с матерью на Леонард-стрит, рядом с Бродвеем.
– Да, я запомнил. – Он быстро и плавно выехал за ворота в предрассветную тишину зимних улиц. – Изменили схему?
– Если это действительно они, то да. У Джейлы Кемпбелл оставался еще день. Может, что-то не заладилось, и они выбросили ее труп, а мы пока не нашли. Или избавились от него другим способом. Или…
– Она все еще жива.
– Хочется верить, хотя вряд ли. А может, ложная тревога. Парню едва стукнул двадцать один. – Она посмотрела на экран карманного компьютера, где отображались результаты запроса. – Пару раз попадал в полицию. Запрещенные препараты, ничего серьезного. Сейчас устроился помощником управляющего в музыкальном магазине – инструменты, уроки. Подрабатывает в группе «Трэшерс». Гитара, вокал. Выступают по клубам, берут недорого. Надо проверить…
– Может, просто повезло парню: накачался чем-нибудь и заночевал у друга.
– Не исключено. И все же это их территория… Отца нет, братьев и сестер – тоже. – Ева отложила комп. – Послушаем мать.
Маллиганы жили в трехэтажном доме без лифта с приличной системой безопасности и более-менее чистым подъездом.
На лестнице не видно граффити – кое-что говорит о жильцах. На втором этаже сквозь дверь слышались новости.
Дерьмовая звукоизоляция, и кому-то спозаранок на работу.
Ева уже подняла руку, чтобы постучаться, но дверь открылась сама.
– Услышала ваши шаги. Вы из полиции?
– Лейтенант Даллас. – Ева подняла значок. – И мой штатский консультант. Вы миз Маллиган?
– Да, проходите. Спасибо, что поторопились! По телефону меня насилу выслушали.
На ней была короткая черная юбка, демонстрирующая хорошие ноги, и белая блузка с низким вырезом на пышной груди. Рабочая одежда. Переодела туфли на домашнюю обувь и набросила просторный кардиган.
– Рид не мог взять и не прийти домой! В смысле, он бы предупредил. Такой у нас взаимный договор.
Ее буквально трясло.
– Давайте сядем, и вы мне все расскажете.
– Ох, извините… – Она оглянулась, как чужая в собственной квартире. – От волнения ничего не соображаю. Присаживайтесь. Кофе?
– С удовольствием, – ответила Ева, чтобы чем-то ее занять и успокоить. – Два черных.
– Секунду.
Отошла в глубину комнаты, где в выступе помещалась небольшая открытая кухня.
Огненные волосы были собраны в задорный хвост, который подчеркивал форму вытянутого, угловатого лица. Компьютер сообщал, что ей сорок, но она вполне сошла бы за тридцатипятилетнюю, даже при теперешней бледности и кругах под затуманенными зелеными глазами.
– Пять дней в неделю работаю в ретро-баре. В паре кварталов отсюда. Приличное место, не притон. Классика, хорошие посетители. Принадлежит Рорку. Слыхали про такого?
Ева искоса глянула на мужа.
– Да.
– Так вот, работа хорошая, придурков, которые хватают за задницу, немного. И рядом с домом – дом, кстати, тоже его, Рорка, и тоже хороший. Безопасность, чистота… Рид – славный мальчик! Говорю так не потому, что мать. Нашел приличную работу, мечтает стать звездой. Играет в группе, пробиваются потихоньку…
Она поставила поднос с грацией и легкостью профессиональной официантки.
– Четыре дня работаю с девятнадцати до полуночи и один раз, как сегодня, с семнадцати до двух. Рид говорил, что, наверно, пойдет вечером репетировать. Экспериментируют со звуком, добавляют компьютер. У Рида талант к электронике. Поэтому я не удивилась, когда пришла домой, а его нет. Потом проверила автоответчик – он мигал.
Она взяла свою чашку и снова поставила.
– Первое сообщение – от Бенджа, его лучшего друга. Тоже играет в группе. Сердитое такое: где ты, почему не берешь телефон. Хотите послушать?
– Да, пожалуйста.
Джеки быстро поднялась и нажала кнопку.
Эй, брат, какого черта?! Мы ждем! Возьми трубку, чувак! Обещал через пару минут, а уже целый долбаный час! Перезвони!
Поступило в час ноль шесть.
Следующее – через двадцать минут, тоже от Бенджа. И третье – от вокалистки Рокси Паркингстон, еще двадцать две минуты спустя.
Рид, ты меня пугаешь! Клянусь, если через полчаса не выйдешь на связь, я звоню твоей маме. Не доводи меня!
– И она позвонила. Я как раз слушала ее сообщение. Сказала, что Рид по дороге звонил Бенджу. Шел пешком в подвал на Мортон-стрит, где живет Бендж с приятелями. Рядом с Седьмой авеню. Они сделали хорошую изоляцию, чтобы репетировать. Отсюда минут десять ходу, не больше. Что-то случилось, он бы предупредил! У нас с ним договор: обязательно сказать, если не ночуешь дома, – без вопросов или объяснений. Мы всегда друг друга предупреждаем! К тому же он шел на репетицию, к своей мечте!
