И женщина принялась колдовать. Сейчас почти ни один парикмахер, визажист, сотрудник салона красоты без магии не обходился. Если туда нанимали человека, его снабжали так называемым «пакетом необходимых заклятий». Чем-то вроде законсервированной магии, которой мог пользоваться любой, кто имел к ней доступ. Но моя парикмахерша явно была не из смертных. Как минимум средней силы ворожеей, пожалуй, даже помощней Юлианны.
Я слышала, что некоторые из них подались «за длинным рублем» в элитные салоны красоты «не для всех». А вот сейчас наблюдала за ярким образцом этих «некоторых».
Женщина ловко и умело комбинировала действие магии и парикмахерских «примочек». Помощница ее подавала инструменты со скоростью света, двигала столик, смачивала расчески. И уже через полчаса моей прическе позавидовала бы даже первая леди страны.
Волосы, собранные во множество кос, лежали на голове тяжелой, замысловатой короной. Каждая выбившаяся из прически прядь висела, как надо и где надо, чтобы сохранять видимость естественной красоты.
Я даже забыла о том, что Рис все еще в комнате. Он простоял там все время, пока парикмахерша возилась с моими волосами. Почти неподвижный, похожий на статую огромного возбужденного кота, он не упускал из внимания ни малейшей детали. Лельдис коротко кивнул на молчаливый вопрос-взгляд парикмахерши, и та осталась довольна. Дальше последовал макияж. Я никогда особо не красилась. Любила придавать глазам выразительности. Подчеркивала их светло-коричневым и черным карандашами, не забывая провести под бровью светлую линию. Иногда, если уж совсем находило, мазала губы блеском. Ни на что другое меня не хватало.
Парикмахерша минут двадцать надо мной колдовала. Во всех смыслах слова. Косметика мелькала в ее руках как в ускоренной перемотке. Помощница только и делала, что подавала: тушь, тени, пудру, помаду, кисти…
Когда парикмахерша отошла, Рис с придыханием выпалил: «Отлично, я доволен». Я покосилась на зеркало и едва сдержала пораженный возглас. Из серебристой глади стекла на меня смотрела невероятная красавица. Кукольная, но неодолимо притягательная, невинная, но соблазнительная. Парикмахерша с помощницей торопливо скрылись за дверью. Я поднялась, и Рис двинулся навстречу. Казалось, он не помнит о нашем деле, вообще ничего не соображает – настолько помутнел взгляд лельдиса. Рис чуть пригнулся, словно хищник перед решающим прыжком, и вдруг резко схватил за руку. Один рывок – и я опять прижата к телу мужчины, чье желание не требует доказательств. Я снова опешила, растерялась. Похоже, рядом с Рисом это начинало входить в привычку и стоило бы начать себя контролировать, одергивать. Лельдис жарко задышал в ухо.
– Ты заставляешь меня терять голову, – сказал вот так запросто. И я прямо чувствовала – слова идут от самого сердца. Он не соблазнял – сообщал о том, как я желанна. Не делал комплименты – констатировал факт.
Тепло потекло вниз живота, мысли испарились. Остались лишь он и я. Гигантский прекрасный хищник и добыча. Она еще сопротивляется, но уже обречена остаться в цепких лапах. Они играют друг с другом, наслаждаясь процессом, забывая о времени. Один притворно позволяет сбежать, другой делает вид, что вот-вот улизнет. Они дразнят друг друга, подманивают, подпускают близко и держат дистанцию…
Но исход партии предопределен.
С минуту мы не двигались с места, почти не шевелились. Замерли, не в силах оторваться друг от друга, впитывая тепло наших тел и запах… Рис пах яблоками и чем-то терпким, но очень приятным. Вроде индийских специй. Ноздри лельдиса раздувались, жадно втягивая мой аромат.
Первой очнулась я. Уперлась ладонями в грудь Риса. Он тут же пришел в себя. Отпустил и отскочил на несколько шагов одним ненавязчивым движением. Я все больше убеждалась – от лельдиса сложно сбежать, укрыться. Он слишком быстрый и ловкий, чтобы упустить добычу.
– Одевайся, – хрипло произнес Рис. – Выбери изумрудное платье – я купил его тебе недавно. Повесил в шкафу, позади твоих собственных. А я… пока переоденусь и немного остыну.
Лельдис криво усмехнулся и рванул к дверям так, словно за ним гнались. И все-таки даже сейчас в каждом его движении, жесте – торопливом, суматошном – сквозила эта удивительная грация гигантского зверя.
Я залюбовалась…
Крепкая спина Риса скрылась за дверью, а я еще немного постояла посреди комнаты, приводя в порядок мысли и чувства. Отдышаться получилось не сразу. Плотный воздух застревал где-то в горле, не желал выходить наружу. Сердце стучало рвано и быстро.
Боже! Как давно я не чувствовала ничего подобного! С Рисом я словно вернулась в прошлое, в свою бесшабашную юность…
Когда тело легко и охотно отзывалось на ласки, эмоции били через край, а разум пасовал. Я давно существовала на чистом, незамутненном рассудке. Даже партнеров для секса выбирала не гормонами, не симпатией – холодным расчетом. Оценивала мужчин, как жеребцов на рынке. По экстерьеру, энергетической мощи, здоровью – болезни всегда оставляли отпечаток на ауре.
Что же случилось? Куда ушли те годы, что подарили зрелую мудрость, четкость суждений и ледяное хладнокровие? Я тряхнула головой, прогоняя ненужные сейчас мысли.
Время утекало как песок сквозь пальцы. Я кожей чувствовала – впереди важная миссия и опаздывать никак нельзя…
Одеться! Надо принарядиться и отправиться на дело. Странно, пугающе… От одной мысли о сегодняшней вечеринке, которую Рис не считал чем-то рискованным, сердце до боли сжалось в груди. Казалось, мы отправляемся на бойню. И хотелось подготовиться к страшному исходу. Я давно ничего не боялась. Разве только одного – что мама больше не очнется. Не посмотрит на меня теплыми глазами цвета горького шоколада, не улыбнется мягкой, немного нездешней улыбкой. Я почему-то помнила ее с самого младенчества. А еще родинку – круглую, немного выпуклую, справа под нижней губой. Когда мама держала меня на руках, кормила или баюкала, я смотрела на эту родинку, и она казалась центром вселенной. Как и мама…
Горькая слеза скатилась по щеке. Я осторожно промокнула ее ватным диском, забытым парикмахершей на столике.
Платье! Надо сосредоточиться и поторопиться!
Я раздвинула вешалки в гардеробе и только ахнула. Как же я сразу не заметила это чудо? Платье было идеальным. Тонкая струящаяся натуральная материя легла точно по фигуре. Треугольный вырез показывал ровно столько груди, чтобы все мужчины вокруг захлебнулись слюнями. Жадно изучали начало соблазнительной ложбинки, но не увидели слишком многого. Юбка подчеркивала бедра, плоский живот, но при необходимости развевалась, расходясь широким конусом. Я повертелась перед зеркалом и не удержалась – начала кружиться. Как давным-давно училась на танцах.
Точка… Взгляд… Осанка… Ноги в одной позиции… Руки разведены. Свобода движений и скорость… У-ух! Как же здорово!
Юбка поднялась в воздух, в волосах запутался шальной сквозняк из приоткрытого окна. Я удерживала точку – свое отражение в зеркале и вращалась, пока не закружилась голова.
– Кхм…
