М-да-а-а… Я оглянулась на Риса – глаза его светились, губы вздрагивали. Лельдис едва сдерживал смех.
– А я думал, ты одна такая… Любительница залепить мужчине пощечину, – прокомментировал Рис.
Татушка пораженно вскинула брови. На лице ее так и читалось: «Пощечину? Рису? Невозможно! Он идеальный мужчина!»
И я вдруг вспомнила старый фильм «Гордость и предубеждение»: «Высмеять мистера Дарси? Невозможно! Он идеальный мужчина!»
Переход оборвался, вернее, Нина притормозила. Провела руками перед собой, будто вновь изображала птицу, и к нам выскочила кабинка лифта.
В просторном белом помещении мы разместились легко. Света с Морганой что-то обсуждали, Дарлин нервно оправляла одежду, Рамина стреляла в Лайгилара взглядом, под стать Медузе Горгоне. Остальные переживали дорогу до подземелья чуть менее экспрессивно.
У меня на долю секунды перехватило дыхание. Черт! Это же очередные катакомбы! Вроде тех, откуда мы еле ноги унесли. Рис заметил мгновенно. Пожал руку, прильнул горячим боком и, ощутив, что я все еще нервничаю, приобнял за плечи.
– Это другой подземный ход, правда.
В полной тишине кабинки фраза Риса прозвучала слишком громко. Множество взглядов сошлись на нас – вопросительные, любопытные, понимающие. Лельдис ничего объяснять не стал. Просто погладил по плечу, спине, чмокнул в щеку. Я слегка расслабилась, посмотрела на Леру и получила очередной уже знакомый жест. Татушка подняла большой палец и кивнула в сторону Рамины. Словно говорила: «Посмотри, и такое бывает. Твой мужчина гораздо лучше».
Внезапно Лайгилар встал, стремительно пересек просторную кабинку и подошел к Рамине. Та подняла на василиска убийственный взгляд, но даже не шелохнулась. Только плечи Рамины чуть поникли, опустились уголки губ. Лайгилар нахмурился, и скулы его заострились сильнее. Дарлин, что пристроилась рядом с Раминой, отскочила, как ужаленная, и переместилась напротив. Василиск занял ее место. Минуту или больше в кабинке висела напряженная тишина. Казалось, даже более напряженная, чем беззвучие перед боем.
Никто не остался равнодушен к пантомиме Рамины с Лайгиларом. А скорее всего, нашим девушкам приятней было думать о сцене страсти и ненависти, нежели о том, что предстояло в катакомбах. Что-то истинно женское, даже девчачье проскальзывало в их взглядах, на лицах. И только Моргана со Светой невозмутимо перешептывались о чем-то своем. Этих женщин не трогали любовные разборки, страдания, измены и примирения. Они словно перестали верить в то, что возможны нормальные отношения. Моргана после обмана возлюбленного, а Света… Ее историю скрывала завеса тайны. Все слышали, что Света развелась с мужем, высшим оборотнем, кажется, сфинксом. Случилось это на заре слияния миров, когда на Земле заправляли сильные маги, а правительство изо всех сил урезонивало их.
Что не поделили химера и сфинкс, никто не ведал. Только я никогда не встречала более циничной, хладнокровной, безразличной к вниманию мужчин женщины, чем Светлана. Однажды я не сдержалась, спросила – зачем же она так сильно красится. Света не обиделась. Небрежно взмахнула рукой, словно отгоняла назойливую муху, и ответила: «Для себя. Хочу, чтобы, глядя на меня, каждый из них понимал, какое он ничтожество!»
Рис будто поймал направление моих мыслей. Наклонился к уху и произнес едва слышно, обжигая горячим дыханием:
– Таннас, любовник вашей Светы, встретил истинную пару… Они со Светой встречались больше трех лет. Поженились, прожили четыре года вместе… А потом появилась та, другая…
Я поняла все без лишних слов. Представляю, каково это… Потратить на мужчину столько лет. Пусть даже химерам отпущены десятки, сотни человеческих жизней… Но все же… Любить его, ждать, принимать. Выйти замуж, делить беды с ненастьями, радости и успехи. А потом… оказаться ненужной. Неважной по сравнению с незнакомкой, что завладела сердцем, душой и телом избранника. Завладела за считаные секунды, безо всяких усилий. Лишь потому, что она – это она. Ужасно… Я поежилась от холода. Покосилась на Риса, встретила теплый взгляд и поняла, что значу для него. Вселенную – бесконечную и единственную. Лельдис выпустил из груди воздух – опять поймал мое настроение, проник в мысли. Не проронил ни слова, только обнял посильнее. Будто хотел удостовериться, что я все еще принадлежу лишь ему одному.
И на долю секунды я забыла обо всем. Существовали только он и я. Кабинка лифта, Рамина с Лайгиларом. Их разборки, такие неуместные в преддверии войны и одновременно полезные для разрядки атмосферы. Другие химеры, Нина, Лера… Все растворилось в сладкой дымке. Я прильнула к Рису и нежилась в его неутолимой страсти, невозможной нежности, ласке, что сквозила в каждом жесте и действии лельдиса. Оборотень напрягся, тяжело задышал, его пальцы на моем плече обжигали, рваное дыхание шевелило волосы на затылке. Внизу живота очень некстати собрался горячий узел. Чуть запульсировал, и Рис совсем окаменел. Я понимала, что сейчас не время и не место, но ничего не могла с собой поделать… И лельдис не мог тоже.
– Давай разберемся, пока не поздно, – ворвалась в нашу идиллию фраза Лайгилара. Я будто очнулась, вскинула взгляд и заметила, что василиск взял Рамину за руку. Она несколько секунд смотрела на его ладонь, будто не верила глазам своим. А затем выдернула руку с такой силой и пылом, будто та застряла как минимум в железных тисках. Лайгилар на секунду выпрямился, полыхнул яростным взглядом и вдруг улыбнулся – почти снисходительно и с пониманием.
– Я должен был рассказать другу, – произнес тихо, но расслышали все.
Лайгилар понял это, обвел присутствующих внимательным взглядом, сообщил – всем и никому:
– Раз уж мы тут все вместе, застряли на опасном задании… Так или иначе вы узнаете нашу историю. Я соблазнил Рамину. Не то чтобы у меня были серьезные намерения. Просто… она мне понравилась. Как женщина. Я никогда прежде не встречал химер. Рамина поразила меня своей красотой, грацией, удивительной аурой. Я позавидовал другу и соблазнил ее. Видимо, какое-то притяжение между нами существовало. И теперь еще не угасло… Я обхаживал Рамину и стремился завладеть ее вниманием. Какое-то время она сопротивлялась. Но затем… сдалась. Мы договорились не рассказывать ее мужу, моему другу. Но я не смог. Смотреть ему в глаза, слушать, как они живут вместе, как строят планы, оказалось выше моих сил. Я признался, повинился. Поклялся, что сам соблазнил Рамину, а она лишь поддалась минутной слабости. Василий бросил жену, а со мной не разговаривает и по сей день. Вот, в общем, и все.
Во время речи василиска Рамина потупилась, вся как-то сникла, уставилась в пол и затихла. Казалось, воспоминания раздавили ее, лишили самоконтроля. Рамина вцепилась ладонями в колени, и пальцы ее побелели. Губы шептали что-то невнятное, несуразное. Когда Лайгилар закончил, она посмотрела ему в лицо – так смотрит царица на беспомощного раба. Гордо выпрямилась, встала, пересела к Дарлин и произнесла на всю кабинку:
– Да, я все поняла. Ты не мог иначе. Ты дал мне слово. Но что такое слово василиска, данное женщине, если есть еще крепкая мужская дружба. Она не помешала тебе совратить жену друга. Но помешала сдержать данное ей обещание. Я не хочу больше об этом говорить. И если все теперь в курсе, давай закроем тему.
