Здесь-то они и поджидали врага. Сэмюэл нервничал. Его пугало то, что придумал Бишоп: он решил запереть Энди Берга на лестнице и оставить там на всю ночь.
– Может, не надо? – спросил он Бишопа, который спустился по ступенькам, достал из рюкзака черный пакет и спрятал его под листьями, грязью и мусором.
– Не боись, – ответил Бишоп. – Прорвемся.
– А если нет? – не унимался Сэмюэл, готовый расплакаться при мысли о том, что с ними сделает Энди Берг за такую дурацкую выходку.
– Лучше давай уйдем, – не унимался Сэмюэл. – Прямо сейчас, пока его нет. И все будет хорошо.
– Делай, что я сказал. Ты помнишь, что должен сделать?
Сэмюэл нахмурился, потрогал лежавший в кармане массивный железный замок.
– Когда он спустится к двери, закрыть калитку.
– Тихо закрыть калитку, – поправил Бишоп.
– Точно. Чтобы он не заметил.
– Я дам тебе знак, и ты ее закроешь.
– Какой знак?
– Посмотрю на тебя многозначительно.
– Как-как?
– Ну так. Вылуплюсь на тебя. Увидишь – поймешь.
– Хорошо.
– А после того, как закроешь калитку?
– Я ее запру, – ответил Сэмюэл.
– Это главная часть задания.
– Я знаю.
– Самая важная часть.
– Если я ее запру, он не сможет выбраться и надавать нам по шее.
– Ты должен думать как солдат. Ты должен сосредоточиться на своей части операции.
– Понял.
– Не слышу!
Сэмюэл притопнул и выкрикнул:
– Так точно!
– Так-то лучше.
Вечер выдался теплый, влажный и душный, на земле лежали длинные тени, в небе пламенел густо-оранжевый закат. На горизонте собирались обычные для Среднего Запада тучи – огромные, похожие на плавучие лавины, обещавшие грозы и зарницы. Ветер трепал кроны деревьев. Наэлектризованный воздух пах озоном. Бишоп закопал пакет внизу лестницы. Сэмюэл тренировался бесшумно закрывать калитку. Наконец они забрались на погрузочную площадку и уселись ждать. Бишоп снова и снова проверял содержимое рюкзака, Сэмюэл теребил тяжелый замок в кармане.
– Биш!
– Чего?
– А что тогда было в кабинете директора?
– Ты о чем?
– Ну когда тебя повели пороть. Что там случилось?
Бишоп перестал рыться в рюкзаке, поднял голову, посмотрел на Сэмюэла и тут же отвернулся, приняв вид, который Сэмюэл научился узнавать: весь напружинился, глаза-щелочки, брови домиком. В позе Бишопа читался вызов. Сэмюэлу уже доводилось видеть его таким: так он выглядел, общаясь с мистером Ларджем, и с мисс Боулз, и с мистером Фоллом, и когда бросил камень в дом директора школы Святого сердца. Бишоп держался решительно и дерзко, что обычно не свойственно одиннадцатилетнему мальчишке.
Однако он тут же и успокоился: из-за угла показался Энди Берг. Шел он, как всегда, по-дурацки, вперевалку, шаркал, подволакивал ноги, как будто они были слишком далеко от его крошечного мозга или нервная система попросту не справлялась с таким огромным телом.
– Идет, – бросил Бишоп. – Готовься.
Берг, как обычно, был в черных спортивных штанах, белых кроссовках не пойми какой марки и футболке с дурацкой подростковой шуткой – на этот раз там было написано “В чем с-суть?”. Берг был единственным парнем в классе, над кем не смеялись за то, что он ходит в дешевых поддельных кроссовках. Он был такой здоровенный и так легко пускал в ход кулаки, что мог ходить в чем угодно. Единственное, в чем он разделял вкусы большинства, была прическа: Берг отращивал крысиный хвостик, модный примерно у четверти мальчишек из класса. Чтобы отрастить правильный крысиный хвостик, волосы стригли коротко, а на затылке оставляли тонкую прядь. У Берга черная вьющаяся косица уже спускалась на лопатки. Он подошел к погрузочной площадке, на которой, чуть выше его головы, по-турецки сидели Бишоп с Сэмюэлом.
– Наконец-то, – сказал Бишоп.
– Показывай давай.
– Сперва пообещай, что не испугаешься.
– Заткнись уже.
– А то народ боится. Малявки, что с них взять. Куда им такое.
– Да уж как-нибудь выдержу.
– Правда, что ли?
Бишоп произнес это таким саркастическим тоном, что было непонятно, шутит он или издевается. Как будто тебе до него еще расти и расти. Берг, похоже, это почувствовал, поскольку молчал, не зная, что ответить. Он не привык, чтобы с ним вели себя так смело и дерзко.
– Ну ладно, допустим, у тебя кишка не тонка, – не унимался Бишоп. – И ты не испугаешься. В конце концов, что ты там не видел!
Берг кивнул.
– Ты ж и так все время это видишь, правда? Ты же трахаешь старшеклассницу?
– И что?
– Да я вот понять не могу, зачем тебе все это нужно, если у тебя и так есть девчонка. На фига тебе порнуха?
– Да она мне на фиг не нужна.
– И зачем ты тогда приперся?
– Да у тебя и нет никакой порнухи. Врешь ты все.
– А ты, похоже, нам чего-то недоговариваешь. Может, девка у тебя страшная. А может, ее и вовсе нет.
– Пошел ты в жопу! Так чего, покажешь или нет?
– Так уж и быть, дам тебе посмотреть одну картинку. А если не испугаешься, покажу еще.
Бишоп порылся в рюкзаке, выудил журнальную страницу с рваным краем, сложенную в несколько раз, медленно и осторожно протянул ее Бергу, и тот, раздосадованный этим спектаклем, выхватил ее у него. Не успел Берг развернуть страницу, как глаза у него вылезли из орбит, рот приоткрылся, и привычное выражение первобытной суровости сменилось одурением.
– Ого, – выдохнул Берг. – Вот это да.
Сэмюэл не видел картинки, которая привела Берга в такой восторг. На него смотрел лишь оборот страницы с рекламой не то коньяка, не то виски.
– Офигенно, – сказал Берг.
Вид у него был, как у щенка, который выпрашивает кусочек с хозяйской тарелки.
– Да, неплохо, – откликнулся Бишоп. – Но “офигенным” я бы это не назвал. Ничего особенного. Даже как-то глупо.
– Где ты это взял?
– Какая разница. Еще показать?
– А то!
– А ты никому не расскажешь?
– Где они?
– Сперва поклянись, что никому не скажешь.
– Ладно, клянусь.
– Скажи так, чтобы я поверил.
– Показывай уже.
Бишоп поднял руки – мол, сдаюсь – и указал на ступеньки.
– Вон там, внизу, – пояснил он. – Я спрятал их в мусоре у подножия лестницы.
