– Я так понимаю, паста тут неспроста.
– На фокус-группах пасту воспринимают лучше мяса. Стейки и курица непременно вызовут вопросы. Как их выращивали: в естественных условиях или нет? Кололи ли антибиотики? Хорошо ли обращались? Органическое ли мясо? Кошерное ли? Надевали ли фермеры шелковые перчатки, чтобы гладить коров перед сном, напевая им колыбельную? Сейчас сраный гамбургер заказать нельзя, не поддержав тем самым какую-нибудь политическую позицию. А паста пока что нейтральна, ни у кого не вызывает возражений. Ну и, конечно, мы никому не покажем, что она ест на самом деле.
– Почему? Что же такое она ест?
– Капусту на пару и грибной суп. Если журналисты это увидят, история получится совсем другая. О том, как кумир подростков, бедняжка, морит себя голодом. И начнется спор о том, что, дескать, надо принимать себя такой, какая ты есть, в котором ни одной из сторон еще ни разу не удалось заслужить мало-мальски существенное внимание и одобрение публики.
– Что-то мне совсем не хочется читать о том, как Молли Миллер готовит пасту.
– Если в стране творится кошмар и надеяться на лучшую жизнь не приходится, люди, как правило, выбирают одну из двух линий поведения. Куча исследований это доказали. Либо внимательно следят за тем, что происходит, и, кипя праведным гневом, пишут всякую либеральную муть в “ЯТут” или еще какой-нибудь сети, либо закрывают на все глаза, и вот этим-то как раз будет приятно отвлечься от происходящего, почитать о том, как Молли Миллер разогревает маринару из банки.
– Вас послушать, так это не интервью, а услуга обществу.
– Нет существа надменнее, чем уверенный в собственной правоте и непогрешимости сетевой либерал. Разве не так? Невыносимые ребята. Так что да, это своего рода услуга обществу. Хотите, расскажу, чего я жду от вашей книги?
– Конечно.
– Я надеюсь, что она потеснит мемуары Молли Миллер в списке бестселлеров. А знаете почему?
– Вряд ли это возможно.
– Мало что интересует обе группы – и недовольных, и безразличных. Трудно найти продукт, который был бы одинаково важен и для тех, и для других.
– Но история моей матери…
– Мы проводили тесты. Ваша матушка интересна вообще всем. Такое бывает крайне редко, и предсказать это невозможно: когда какое-то явление, которое прежде было интересно только узкому кругу лиц, вдруг обретает массовую популярность. Каждый видит в вашей маме что-то свое – то, что хочет видеть, и каждого эта история чем-то задевает по личным причинам. “Как не стыдно!” – в один голос восклицают приверженцы разных политических взглядов: такое в наши дни редкость, а оттого особенно ценно. Не секрет, что в Америке теперь самое любимое развлечение не бейсбол, а сетевые споры: доказать всем остальным, что ты прав, а они нет.
– Я вас понял. Учту.
– Помните: никакого сочувствия, не стесняйтесь, публика хочет крови. Вот мой совет. Да, кстати! Если вдруг понадобится помощь – не стесняйтесь: подключим ребят, которые писали мемуары Молли Миллер. Зря, что ли, я им плачу.
– Нет уж, спасибо.
– Вы не думайте, они настоящие профессионалы и никому ничего не расскажут.
– Я сам в состоянии написать свою книгу.
– Я не сомневаюсь, что вам хотелось бы написать ее самому, но, учитывая прошлый опыт, не уверен, что вам удастся ее закончить.
– Теперь все будет по-другому.
– Я вас вовсе не осуждаю, я лишь констатирую факты. Между прочим, за все эти годы я вас ни разу не спросил, почему вы так и не смогли дописать первую книгу.
– Я не то чтобы не смог…
– Мне просто интересно. Что случилось? Может, я недостаточно часто вам звонил, чтобы похвалить и подбодрить? Или вас покинуло вдохновение? Или замыслы не выдержали груза ожиданий? Или – как сейчас говорят – вы просто затупили?
– Нет, ничего такого. Я просто не рассчитал своих сил.
– Не рассчитал своих сил. Так говорят, когда мучает похмелье.
– Ну, ошибся кое в чем.
– Как-то все это несерьезно звучит. И вы хотите сказать, что это помешало вам стать известным писателем?
– Я всегда мечтал стать известным писателем. Потому что надеялся: вот стану я известным писателем, и кое-какие проблемы решатся сами собой. А потом я вдруг стал известным писателем, и оказалось, что проблемы никуда не делись.
– Кое-какие? Это какие же?
– Скажем так: связанные с девушкой.
– Ох, извините меня, ради бога.
– Мне очень хотелось произвести на нее впечатление.
– Дайте-ка я угадаю. Вы стали писателем, чтобы произвести впечатление на девушку. Но у вас с ней ничего не вышло.
– Да.
– Что ж, распространенный случай.
– Мне до сих пор кажется, что у меня могло бы получиться. Я мог бы ее покорить. Просто надо было действовать чуть иначе. Принимать правильные решения.
ОНА МОЖЕТ СТАТЬ ТВОЕЙ!
История из серии “Выбери приключение”
Это не обычная история. Развязка этой истории зависит от твоих решений. Хорошенько подумай, прежде чем делать выбор, ведь это повлияет на то, чем все кончится.
Ты застенчивый, пугливый, отчаявшийся молодой человек, который по определенным причинам решил стать писателем.
Известным писателем. Очень известным. Даже, быть может, лауреатом каких-нибудь премий. Ты полагаешь, что, став известным писателем, сумеешь решить главную свою проблему. Но как же этого добиться?
На самом деле все оказывается очень просто. Ты этого не знаешь, но у тебя есть все необходимые писателю качества. Дело уже на мази.
Первое и самое главное: ты в отчаянии, потому что думаешь, будто тебя никто не любит и никогда не полюбит.
Тебя все бросили и никто не ценит.
Особенно женщины.
Особенно твоя мать.
Твоя мать и одна девушка, которой ты одержим с детства, девушка, от которой у тебя голова идет кругом, из-за которой ты места себе не находишь, ничего не соображаешь, ходишь мрачнее тучи. Ее зовут Бетани, и из-за любви к ней ты словно горишь в огне, как полено в костре.
Вскоре после того, как мать тебя бросила, семья Бетани перебралась на Восточное побережье. Между этими двумя событиями нет никакой связи, но тебе кажется, что есть: это поворотный момент в твоей жизни, этот месяц в начале осени, когда детство твое раскалывается пополам. На прощанье Бетани обещает тебе писать и действительно пишет: раз в год поздравляет тебя с днем рождения. Ты читаешь ее письмо и тут же садишься за ответ, пишешь, как безумный, до трех часов ночи, черновик за черновиком, пытаясь написать идеальное письмо, чтобы не стыдно было отправить Бетани. А потом еще месяц, как одержимый, регулярно проверяешь почтовый ящик. Но ответа нет как нет, и лишь через год на твой день рождения снова приходит письмо с новостями. Бетани теперь живет в Вашингтоне. По-прежнему играет на скрипке. Берет уроки у лучших педагогов и, по их словам, подает большие надежды. Ее брат поступил в военное училище; ему там очень нравится. Отец в основном живет в квартире на Манхэттене. Деревья цветут. Бишоп передает привет. В школе интересно.
