— Хотите узнать, есть ли в городе привидения? Или какое жуткое кровавое преступление заставило многих жителей уехать отсюда?
Харрисон говорил серьезным тоном, но игривые огоньки в его глазах заставили Поппи засомневаться: уж не подшучивает ли он над ней?
— Что ж, хочу вам сказать: прежде чем переехать сюда, я часами искала информацию об этом месте в Интернете, но не смогла найти ничего интересного. И если жители этого города что-то скрывают, вряд ли вы так просто рассказали бы мне об этом.
Харрисон засмеялся, и Поппи, как ни старалась, не смогла не улыбнуться ему в ответ.
— Хотите знать правду?
Поппи закивала, затем, проследив за его взглядом, заметила, как дети перешептываются и указывают на что-то в высокой траве.
Харрисон посмотрел куда-то вдаль.
— В наше время трудно привлечь свежую кровь в такие маленькие города, как наш, а большинство молодых людей, которые выросли в Белларо, уезжают отсюда. Такая ситуация сейчас во всех городках в глубинке. — Он поднял на нее глаза. — Я остался здесь, потому что не хочу покидать землю, которая принадлежала нашей семье на протяжении многих лет. Это так правильно — знать историю места, в котором родился, и ходить по земле, по которой ходил когда-то твой дед, твой прадед… Этот город очень много значит для меня.
Поппи понимающе кивнула.
— Все люди, с которыми я здесь встретилась, с любовью говорят о Белларо, — честно ответила она. — И если бороться за этот город, он будет существовать.
Харрисон пожал плечами:
— Как бы мне хотелось быть таким же уверенным как вы, но знаете что? — Он тяжело вздохнул. — Я не должен был так с вами разговаривать… Если вы решите уехать, то школа закроется. И тогда придет конец нашему городу. — Он громко выдохнул. — Это нелегкая работа — учить детей от пяти до одиннадцати лет, но, если вы все-таки останетесь, люди в этом городе будут вам благодарны.
На этот раз тяжело вздохнула Поппи. Ей вовсе не хотелось испытывать это давление, новый груз, который свалился на ее плечи. До того как она переехала сюда, на ней лежала ответственность практически за все. И вот теперь ситуация, кажется, повторяется… А ведь она всего-навсего хотела найти тихое, спокойное место, где бы смогла собраться с мыслями и понять, как жить дальше.
— Простите, я, наверное, сказал лишнее?
Поппи улыбнулась, заметив его виноватое выражение лица:
— Все нормально. Вы просто говорили со мной откровенно, и я рада этому.
Дети, закончив с едой, уже начали теребить их:
— Мы можем вернуться в школу и закончить украшать стены?
— Конечно же!
Поппи поднялась с травы и протянула руку Харрисону, чтобы помочь ему встать. И это соприкосновение их рук, свет в его глазах, когда их взгляды на мгновение встретились, вызвали головокружение. Она почувствовала приятную дрожь во всем теле.
— Давайте встретимся в классной комнате после того, как я здесь немного приберусь?
Поппи высвободила свою руку из его широкой ладони, чувствуя себя неловко под пристальным взглядом Харрисона.
— Пойдемте, дети.
Она положила руку на плечо Алекса, и они все вместе отправились в школу.
— Вот это да!
Поппи посмотрела вниз. Она стояла на стуле, держа в зубах бумажные звезды, которые прикрепляла к стене. С потолка уже свисали такие же звезды на нитках, но она хотела также закрыть пятна и неровности на стене.
— Ваши дети — настоящие пчелки-труженики, — пробормотала она.
— Да, маленькие работники, которые уже совсем выдохлись, — ответил Харрисон.
Поппи посмотрела в его сторону. Харрисон держал сонного сына на руках.
— Уже поздно. Вам пора домой. Я справлюсь здесь одна. — Стул под ней зашатался, но она быстро нашла равновесие.
— А если мы подвезем вас?
Поппи покачала головой:
— До моего дома совсем недалеко. Со мной и правда будет все в порядке. Мне хотелось бы, чтобы завтра, когда дети вернутся в эту классную комнату, на их лицах были бы улыбки, — продолжала Поппи. — Мне нужно украсить блестками очертания сердец и очертить ими рамку на другой стене. Хочу записать там имена детей их любимыми цветами, когда они придут утром.
Она услышала, как Харрисон тяжело вздохнул. Он опустил сына на пол и взял со стола маркер с блестками.
Поппи посмотрела на бумажные звезды, которые держала в руках, и прикусила нижнюю губу.
— Вот так делать? Большой контур?
— Да, именно так, — ответила она, изо всех сил стараясь сдержать смех.
Поппи спустилась со стула, задвинула его к столу, затем, взяв серебряный маркер с блестками, стала украшать противоположную от Харрисона стену.
— Папа, мы ведь не попробовали пирог, — произнесла сонная Кэйти.
Поппи совсем забыла про пирог. Она сделала несколько шагов назад, чтобы посмотреть на стену на расстоянии и оценить результат их работы. Завтра утром ее новые ученики могут помочь ей украсить кабинет, но на сегодня работа здесь закончена.
— Как вы смотрите на то, чтобы мы завершили наше дело и наградили себя за наши старания кусочком пирога? Что скажете? — спросила она.
Харрисон передал ей маркер, наблюдая за тем, как устало кивают на ее слова его дети.
— Только вот у нас нет ножа…
Поппи подмигнула ему:
— У меня есть перочинный ножик. Он ведь подойдет, верно?
Она достала нож и осторожно передала его Харрисону.
— Что ж, давайте съедим каждый по большому кусочку. Я думаю, мы это заслужили.
Возможно, ей удастся как-то отвлечься? Потому что, если даже общение с мужчинами больше не приносит ей радости, этот недостаток легко восполнит шоколад.
Глава 3
— Спасибо, что подвезли. — Поппи вылезла из машины и закрыла за собой дверцу, затем помахала детям, устроившимся на заднем сиденье.
— Я провожу вас до двери.
— Спасибо, но со мной все будет в порядке. Я ведь живу не в большом городе, где можно подвергнуться опасностям на каждом шагу, — пошутила она.
Шутка оказалась неудачной. По выражению лица Харрисона она поняла: он не нашел ее слова забавными.
— Я привез вас домой и должен проводить до двери. Меня так воспитали. Быть может, я немного старомоден, как и все люди в этом городе. Скоро вы это поймете, мисс Картер.
— Нет ничего плохого в том, чтобы быть старомодным, — ответила она. И Поппи правда так считала, просто она не привыкла к галантному обхождению со стороны мужчин. — Если речь, конечно, не идет о состоянии водопроводных труб.
Харрисон тут же нахмурился:
