Вряд ли это сам сенатор. Он не появится прежде, чем его помощники тщательно меня проверят.
– Какова была цель визита в Российскую Федерацию?
Я не реагировала.
– Кто изготовил поддельные документы?
Она спрашивала, зная, что я не отвечу, а я молчала, понимая, что правду выяснят и без моего участия.
– Если вы не пойдете на сотрудничество, мне придется задействовать иной алгоритм допроса.
Какой виртуозный и высокопарный эпитет слову «пытки»! Пафос в ее голосе разозлил меня – захотелось ответно взбесить невидимую собеседницу.
– Не сотрудничаю с посредниками, – нагло заявила я. – Да еще и через стекло.
Выпад не остался незамеченным.
– Вы отдаете себе отчет, что личная встреча может стать вашим смертным приговором?
– А вы планировали оставить меня в живых?
Я не стремилась дерзить, но скорее всего фразу восприняли именно так. Динамик замолчал, а через мгновение в коридоре послышалось цоканье каблуков. Началось.
Я подалась вперед, будучи готовой перевернуть стол ударом ноги. Дверь распахнулась, впуская внутрь стройную шатенку в дорогом брючном костюме. Довершали образ неброский макияж и собранные в пучок волосы. На вид женщина была моей ровесницей или на пару лет старше, но держалась так, словно перед ней сидела наивная школьница. Гримм вошел следом и покачал головой, в очередной раз предостерегая. С ним лучше не рисковать. Я расслабленно откинулась на спинку стула.
Постукивая по ладони бумажной папкой, шатенка медленно обошла стол и села напротив, закинув ногу на ногу и обнажив лакированный мыс дизайнерской туфли. Чуть тронутые матовой помадой губы изогнулись в улыбке.
– Так что вы делали в России, агент Мэттьюз? – Она положила перед собой досье с моей фотографией… и оригиналом паспорта.
– Бывший агент Мэттьюз, – машинально исправила я.
Когда только они успели снять и пробить по базе мои отпечатки? Да еще и заявиться ко мне домой.
– Это не ответ. – Кончики пальцев нервно постукивали по столу, выдавая нетерпение. – Я не привыкла угрожать, но всегда найдутся те, кто сделает это за меня.
Пока она говорила, я ловила себя на ощущении, что ее манера держаться кажется мне знакомой. И продолжала тянуть время:
– Зачем весь этот спектакль? Вам же просто нужно понять, представляю ли я опасность для вашего босса. Дайте нам встретиться лично.
Женщина усмехнулась, и я, наконец, вспомнила, где видела ее лицо – оно периодически мелькало в новостях. Передо мной сидела Кайла Робертсон – до замужества носившая фамилию Спейд, – старшая дочь бывшего конгрессмена, а ныне сенатора от штата Висконсин и по совместительству его пресс-секретарь. Теперь я знала, при чьей поддержке функционирует кровавый аттракцион в России и на чьей совести гибель Эр Джея. Разочарование от неудавшегося побега отошло на второй план. Я обрела новую цель. Сатир, Джейсон, Фарелли – мелкие сошки. Мне нужен Джеффри Спейд.
– Мэм, позвольте, я продолжу сам, – Гримм, все это время молча стоявший у стены, подошел ближе.
Дочь сенатора кивнула, отодвигая досье:
– Здесь я узнала все, что хотела. Где Эггерс?
Услышав настоящую фамилию Кристы, я насторожилась.
– Ник вас отвезет, – Гримм потянулся за телефоном.
Они все-таки ее нашли – плохая новость. Если брать в расчет упрямство Кристы, до разговора со мной она может не дожить. С другой стороны, нет гарантии, что до него доживу я.
– Подгони машину, – приказал Гримм, набрав номер, и, дождавшись, пока дочь сенатора поднимется со стула, распахнул перед ней дверь. – И передай ребятам в Кливленд-Парк, чтобы через пятнадцать минут вырубили все камеры.
Кристу держат где-то в соседнем районе – это хорошо. Но без слежки за автомобилем я никогда не найду точное место. Нужно срочно избавиться от наручников. Пока Гримм провожал дочь сенатора, я извернулась и закинула ногу на стол, пытаясь мыском дотянуться до скрепки на досье.
– Нет! Мы расхлебываем это, потому что отец не прислушивается к моим советам!
Я прекратила возню и наклонилась в сторону двери, но ответ Гримма не услышала.
– Он ценит тебя, Купер, – раздраженная интонация неожиданно исчезла – ее скрыли фамильярные нотки. – Но если хоть одна из этих сучек испортит ему предвыборную кампанию, я лично тебя четвертую!
Гримм с ней спал, неожиданно догадалась я. И скорее всего именно ей звонил с площадки с просьбой о помощи. В груди кольнуло от досады. Ненавижу быть обязанной, а быть в долгу у любовницы Гримма неприятно вдвойне.
– Так это дочь уговорила папочку отдать приказ? – язвительно поинтересовалась я, когда Гримм вернулся в комнату для допросов.
– Не угадала, – хмуро сообщил он, доставая из кармана ключ от наручников. – Она была против.
– Ты попросил большого босса лично? Какая честь! – с сарказмом бросила я и добавила с горечью, когда Гримм подошел ближе: – Наверное, было очень смешно, когда я тебя вербовала? Вывести Джейсона с площадки? Без проблем! Пообещаю наивной дурочке и черта с рогами – все равно она не выживет. И ведь даже подозрения не вызвал – не торговался, не задавал лишних вопросов. И так естественно обиделся – у него чип, а ты мне не рассказала? Зачем ты вообще согласился? Да и еще вынудил меня с тобой спать?
– Закончила? – Он присел рядом со мной и занялся замком.
– Черта с два! – Я выдала очередную порцию претензий, правда, к концу тирады начала повторяться.
– Как же я скучаю по тем счастливым часам, когда ты была без сознания.
– Так уколи меня снова!
– Не искушай, – прорычал Гримм, поворачивая ключ.
Рывок! Дернув цепь вверх, я изо всех сил ударила его в подбородок обеими кулаками. Уклониться он не успел. Почувствовав свободу, я стряхнула с себя наручники и впечатала подошву правого сапога в плечо Гримма. Но оттолкнуть от себя уже не смогла – он опрокинул стул, а вместе с ним и меня. С грохотом рухнув на пол, я откатилась в сторону. И вскочила на ноги, готовясь нанести удар. Гримм сделал выпад первым. Я блокировала неудачный замах локтем. Перехватив мое запястье и слегка его вывернув, Гримм сделал подсечку, задев раненую ногу. Вскрикнув, я пошатнулась и рухнула на колени. Он навалился сверху и, оседлав мои ноги, достал из кармана шприц.
– Знаешь, а мне все больше нравится идея с транквилизатором. – Откинув колпачок в сторону, Гримм всадил иглу чуть выше бинта. – Заодно боль отпустит.
В этот раз препарат был гораздо мощнее – я отключилась до того, как Гримм с меня поднялся.
Перед глазами мельтешили яркие пятна, боль сдавливала виски, а затылок тянуло назад, словно меня подвесили вниз головой. Открыв глаза, я снова зажмурилась – свет лампы на потолке был слишком ярким. Продолжая щуриться, я с трудом села. Взгляд, наконец, сфокусировался на прутьях решетки – я ночевала на узкой койке в камере. Возле изголовья на полу обнаружилась бутылка с водой. Трясущимися руками я отвинтила крышку и влила в пересохшее горло как минимум половину. Тут же накатила тошнота.
