Короткий укол в основание затылка, иглы, вгрызающиеся в запястья, и дикая боль, заставляющая упасть и свернуться в позе эмбриона. Мой вопль заполнил заклинательный покой, отражаясь от стен и тысячекратно множась, а следом за эхом пришла тьма. Практически тут же очнулся и вновь почувствовал терзающие плоть крючья. Пальцы бессильно царапали драконью кость, пытаясь стянуть шлем, и словно в насмешку, перед глазами засветилась надпись: «Вами надет доспех Демонического дракона. Живой, разумный, НЕСНИМАЕМЫЙ, вечный спутник – при смерти не спадает». И вновь сознание накрыло тьмой.
Думаете, бессмертного нельзя убить? Да, вы правы: бессмертного убить нельзя, но можно заставить умирать вечно. Я приходил в себя, и тут же рождалась боль, вгрызающаяся в тело, заставляющая гореть адским огнём кожу. Адамантовая игла, вошедшая в основание затылка после того, как я надел шлем, жгла, порождая безумие. А потом приходило забытьё, каждый раз длящееся всё дольше и дольше.
Тело корёжило в агонии, заставляя метаться по полу, в какой-то момент меня просто бросило на один из столиков, стоящих вдоль стен, опрокидывая с него склянки с алхимической дрянью. Печальный звон и искры от сотен осколков, брызнувших по помещению, которое тут же начало заполняться смрадом и дымом. Мутная пелена вновь накрыла сознание, к уже привычным ощущениям добавилось что-то непередаваемо новое, такое же мучительное, но почему-то принесшее облегчение. Я вновь умер и воскрес. Сквозь слёзы, застилающие глаза, увидел маленький пузырёк восстановления жизни, полученный ещё от ведьмы и так и забытый здесь. Забрало послушно поднялось, и я влил в себя живительную и чуть горьковатую микстуру. Скакнувший вверх уровень жизни позволил оглядеться. Я схватил и, недолго думая, выпил одно из увиденных зелий регенерации. Меня вновь скрутил приступ, выворачивая суставы и заставляя захлёбываться собственной кровью. Агония длилась и длилась, тело, подстёгнутое регенерацией, цеплялось за жизнь дольше обычного. Очнувшись, вновь с упорством маньяка влил в себя второе, и последнее, зелье. Уровень жизни в нерешительности застыл где-то на середине, дёргаясь вперёд-назад, словно в припадке. «Смена статуса доспеха, смена статуса доспеха, смена статуса доспеха», – вопила система, а меня вновь накрыла спасительная тьма.
Очнулся, но мир всё ещё был погружён в ночь, боли не было, лишь её призраки бродили в воспоминаниях. С трудом открыв глаза, слепо уставился во тьму, из которой соткалась туманная фигура Арниса.
– Месссссир, в замке бунт, – лёгкое, почти неслышное сипение.
До меня долгую минуту доходил смысл слов призрачного егеря. Мозг больше занимало его появление в закрытом заклинательном покое и фантомные боли, всё ещё терзающие тело.
Ноги отказывались слушаться, но я заставил себя подняться. Шар магического накопителя словно сам прыгнул в руку, загоревшись багровым. Обзор застилала системная надпись: «Смена статуса доспеха: Безумный доспех Демонического дракона. Требуется инициация кровью».
«Кровью, кровью, кровью!!! – билась в голове сумасшедшая мысль. – Они получат кровь, зальются кровью».
Шаг, ещё шаг, рвануть засов, и я выхожу в коридор.
«Великие предлагают помощь!!!» – заполняет всё пространство огненная надпись, а в голове шарахается безумное эхо: «Помощь, помощь, помощь…»
– Да идите вы… – позволяю вырваться наружу гневу и отступающему страху.
«Вы сделали очередной шаг по Тропе владык. Сделайте следующий, и величие ждёт вас. Но помните: чем выше вы, тем меньше вокруг друзей и больше тех, кто готов предать!»
«Великие запомнили ваш отказ», – закрывает обзор очередная табличка, и я смахиваю её.
На периферии зрения остаётся мигать иконка баффа, отсчитывающая последние полчаса из двенадцати. «Ярость владыки» сопровождает пояснение: «Кто-то из ваших подданных оказался слишком слаб, чтобы бросить вам вызов, но достаточно умён, чтобы организовать заговор. И недостаточно удачлив, чтобы захватить источник магии. Сердце ваших земель даёт вам силы покарать наглеца. В течение двенадцати часов все ваши характеристики в пределах территории замка усилены на 100 %».
А я ещё думал, как лорды-демоны умудряются удерживать власть и уничтожать заговорщиков? Вот только мой противник оказался слишком умён, сумев сделать так, что почти всё время, отведённое мне баффом, я был не в состоянии им воспользоваться.
Какие-то тени шарахаются от моей мчащейся фигуры. Вызванная карта показывает удручающий результат: море серых нейтралов, видимо, аманаты из числа людей, и зелёный островок союзников во дворе, там, где пророс гворн. Что удивительно, алых пятен противника много, но сами противники не так уж и многочисленны. Одна из отметок врага сразу за поворотом. Арнис летит следом, а я, набирая скорость, устремляюсь к противнику, поворот – и предо мной предстают ошарашенные гвардейцы. Удар ногой, и тело одного из них, впечатавшись в стену, оседает безвольной тушей. Прыжок импа встречаю ударом кулака, из которого выдвигаются костяные лезвия. Крит, горячая, пахнущая серой кровь фонтаном бьёт в забрало шлема, и демон осыпается на пол горкой пепла. Остальные фигуры ударяются в бегство, а карта окрашивает их значки серым.
Следующих противников встретил на выходе из замка, метнувшуюся ко мне гончую перехватил Арнис. Туманное тело ударило об адскую псину, та рухнула на пол, но, подскочив и поджав хвост, метнулась прочь. Кидаю в толпу импов с парочкой гвардейцев пылевую бурю и, не снижая скорости, проношусь сквозь них, раздавая удары направо и налево. Уходя от встречи с кошмаром, влетел в пыточные и замер – камеры были пусты, куда-то исчезла мастер Фиан, отсутствовали даже её импы. Заглянул в одну камеру, вторую, из третьей неожиданно в меня вылетает стрела хаоса, растекается по доспехам. Вспыхивает боль, глаза застилает алая пелена. От моего удара решётка повисает на одной из петель. Гигантским прыжком влетаю в помещение, уклоняюсь от очередного заклятия. Лезвия рвут живот ведьмы, и, выпрямляясь, я вгоняю клинки второй руки под подбородок. Кровь тёмными каплями пятнает доспех, а чешуйки и костяные пластинки приобретают насыщенный пунцовый цвет.
Следующая камера и ещё одна, в очередной раз на меня кидается какая-то толпа. Лезвия вспарывают чужую плоть, рвут сосуды и ломают кости.
Залитый чужой кровью, в мягко сияющих багрянцем доспехах врываюсь в очередную камеру и… застываю, напоровшись на испуганный и непокорный голубой взгляд. Чреда каких-то воспоминаний пролетает за миг: тонкие нежные руки, тёплая кожа, щека, прижавшаяся к шее, голубые глаза.
– ГАР-Р-Р-Р-Р!!! – Сердце заполошно останавливается, и хоть здесь хочется стереть этот взгляд из памяти, разорвать, выкинуть вместе с занозой в сердце. – Проваливай!
– Что? – Голос Иалы дрожит, но в нём чувствуется вызов.
– Я ска-зал: про-ва-ли-вай! Не факт, что я у-дер-жусь, – зло и с трудом цежу слова, борясь с жаждой крови. – А без меня тебя будут убивать, и убивать о-чень мед-лен-но.
Короткий удар – и цепи обрывками опадают на серый камень тюрьмы. Разворачиваюсь и, не смотря на охотницу, выхожу.
