Муза рассказала ей вкратце всю историю, в которую попала. Алиса ушам своим не поверила.
– Не может быть! Чтобы чужой человек переписал все на тебя в надежде, что ты убедишь в дальнейшем его сына принять эти деньги? Звучит нереально. Да любой бы с этими деньгами дал деру, только бы его и видели!
– Мелькнула ли у меня мысль прибрать все себе – ты это хочешь спросить? Отвечаю – нет, потому что я никогда бы так не сделала, я жила без денег и дальше проживу. Может, дядя Федор был неплохим психологом, если разглядел это качество во мне. Теперь бы мне скинуть этот груз с плеч и почувствовать себя свободной, – вздохнула Муза, у которой в ледяном трамвае замерзли конечности.
– А почему этот Федор был настолько уверен, что сын не примет наследство? Почему ему понадобился посредник? – спросила Алиса.
– Он умирал, не было времени для наведения мостов. И я поняла, что он кое-что знал о своем сыне, о его характере. Был уверен, что не примет тот от блудного отца наследство, – пожала плечами Муза.
– Даже от умирающего?
– А он для него чужой человек… Это мы, бабы, такие сентиментальные, а мужчины не такие, они меньше склонны прощать и разводить сопли.
– Класс… – протянула Алиса. – А что, если он нас даже на порог не пустит? Мы же от его отца придем.
– Всё может быть, но мы должны заставить его поговорить с нами.
– А если не возьмет? Что ты будешь делать с наследством? Тогда ведь можно и себе оставить? Ты свою миссию выполнишь, его проблема, если он не примет наследство! – почему-то радовалась за нее девушка.
– Я думала о таком варианте, Алиса. Это не мои деньги, и мне они не нужны. В таком случае отдам на благотворительность, – ответила Муза, давно уже приняв это мужественное решение и полностью укрепившись в нем.
Трамвай, грохоча, ехал по промерзшим рельсам. Муза отвлеклась на пейзаж за окном, и вдруг Алиса рухнула на пол, закрывая лицо руками. Она задергалась в жутких судорогах, билась руками, ногами, головой о ножки сидений и пол.
– Господи! Алиса! Что с тобой?! – кинулась к ней Муза, отнимая руки девушки от лица, залитого кровью. – Алиса! Алиса! Помогите кто-нибудь!
Пожилая женщина с переднего сиденья метнулась к ним, крича на весь вагон:
– Что вы делаете?! Не видите, что у девушки эпилепсия?! Держите ее, не давайте ей биться Голову! Голову хотя бы держи!
– Она в крови! – крикнула Муза.
– Возможно, язык прикусила! Вот ведь черт! – покачала головой женщина.
– Что там? – подошла кондукторша.
– Не видите? Остановите трамвай! Женщине надо помочь! «Скорую»! Да вызовите кто-нибудь «скорую»!
После сильных, интенсивных судорог Алиса расслабилась и обмякла. В карете «Скорой помощи» она пришла в себя.
– Извини, Муза, я нарушила твои планы.
– О чем ты говоришь? Какие планы? Я рада, что ты жива! Все будет хорошо! Я так испугалась! Всё так внезапно произошло, что я растерялась, спасибо одной женщине, здорово помогла! Это было страшно… – ответила Муза.
Она держала новоиспеченную подругу за руку и всматривалась с большой тревогой в ее бледное, окровавленное лицо. Кровь вытирала фельдшерица марлевой салфеткой с перекисью.
– Извини, – еще раз вздохнула Алиса.
– Похоже на приступ эпилепсии, – буркнула фельдшерица.
– Да, я знаю! – согласилась Алиса.
– У тебя эпилепсия? – спросила Муза.
– Да, лет в двенадцать поставили такой диагноз. С первого же приступа, – ответила изможденная девушка.
– Такой диагноз и ставится с первого же приступа и пожизненно, так же как и шизофрения, – заметила фельдшерица.
– Но у меня не шизофрения, – сразу же напряглась Алиса.
– Что шизофрения, что эпилепсия – заболевания вроде и разные, но все равно – психические. Давление вроде в норме.
– У меня было несколько приступов в подростковом возрасте, а потом вроде все прекратилось. Всего два повторились во взрослом состоянии. Я уже надеялась, что больше не будет. И вот через четыре года опять. Извини, это всегда так внезапно! Я и не предупредила, что это может быть, потому что совсем не ждала. Зачем только я увязалась с тобой? Нарушила тебе все планы. Наверное, перенервничала я с этим отчислением из института да с этими приставаниями…
– Даже не думай об этом! Здоровье превыше всего. Я так испугалась за тебя. Я еще успею навестить сына Федора, – успокоила ее Муза. – Меня все равно из города сейчас не выпустят.
Карета «Скорой помощи», надо отметить, передвигалась отнюдь не быстро, как и весь транспорт в Верхневолжске.
– Черт! Черт! Черт! – застонала фельдшерица. – Хорошо, хоть ты сказала, что приступы редкие, то есть второй не случится прямо сейчас?
– Не дай бог! Теперь, надеюсь, через несколько лет, так не было ни разу, чтобы два подряд… А почему вы спрашиваете? – ответила Алиса.
– Вот и славно! А то мы крепко застряли на дороге. Придется постоять в пробке.
– Не надо стоять, – вдруг села на носилках Алиса. – Я не поеду в больницу!
– Как это – не поедешь? – напряглась фельдшерица. – Нас же вызвали!
– Ну, во-первых, вас вызывала не я.
– Ты была без сознания! – напомнила Муза.
– Не важно. Я не вызывала. А когда пришла в себя – решила, что это лишнее. Госпитализировать насильно нельзя. Так что я отказываюсь! Чем мне помогут в больнице? Диагнозом? Так я его знаю. Лекарствами? Так мое заболевание неизлечимо, да и есть у меня списочек… Приступ? Так теперь он будет не скоро. Я отказываюсь от госпитализации, и баста! И вы не имеете права нас задерживать, – твердо сказала Алиса.
– Да, мы не можем, это точно, – согласилась фельдшерица. – Но как ты пойдешь-то? Ослабла после таких судорог.
– Я хочу вернуться в гостиницу. Мне поможет Муза, да?
– Конечно, помогу! – ответила Муза. – Я просто за тебя боюсь, может, стоит к врачу обратиться? Во рту зашить что-нибудь надо?
– Ничего ей шить не надо, губу прикусила, – покачала головой фельдшерица.
– Мне надо просто отлежаться. Я не поеду в больницу! – твердо заявила Алиса, и всем пришлось ей уступить.
– Хорошо-хорошо. Тебя высадить где? – спросила фельдшерица.
– Можно здесь… Всё равно стоим.
– Поможете ей? – посмотрела фельдшерица на Музу, словно требуя от нее гарантий.
– Конечно! Всем, чем смогу! Мы вместе! – заверила Муза, чувствуя, что провинциальные медицинские работники не такие черствые, как в Москве, те видят в горе пациентов только материальную выгоду для себя. Пожалуй, это открытие стало пока первым положительным для Музы.
– Ладно. Валера, останови. Смотрите, вот этот трамвай идет прямо до гостиницы. Извините, что подвезти не можем, не такси все же… – вздохнула усталая фельдшерица.
