– Ага! Еще скажи, что тебя ангел поцеловал! – чуть ли не сплевывая на пол, процедил сквозь зубы Виталий.
– Скорее бог брака Гименей пометил! – парировала Муза и, как ни в чем не бывало, продолжила: – Вот горничная Людмила меня и заволокла к себе в каморку и рассказала, что не все чисто в гостинице. Год назад с одинокими девушками случались неприятности. Казалось бы, сказала и сказала. Но если ее потом убили, значит, была в ее словах правда. А ведь тогда меня интересовало только одно – кто мог услышать? Как?! Мы были вдвоем. И ведь совсем я забыла про то, что раньше гостиницы были с прослушками во всех номерах. Следили не только за постояльцами, но и за обслуживающим персоналом, за ними даже больше. С удвоенной силой, чтобы не фарцевали, не вступали в связи с иностранцами, не воровали. И, как оказалось, в комнатке горничной тоже стояла прослушка. Вот у меня здесь есть соответствующее заключение эксперта, – достала бумагу из файла и положила на стол Муза.
Нотариус заинтересовался, но у него и работа такая – интересоваться разными документами.
– И что? – спросил Виталий.
– Это доказывает, что кто-то еще услышал ее признание и, характерно, воспринял его очень серьезно. А еще любой здравомыслящий человек поймет, что прослушать запись не мог случайный человек с улицы. Вот эксперты и нашли в гостинице специально оборудованную комнату, где стояла звукозаписывающая аппаратура. В эту комнату доступ только у начальства гостиницы. Интересная информация? – спросила Муза, но ей никто не ответил. И она, вздохнув, продолжила: – Интересно, наверное, было начальникам наблюдать за сексом проживающих парочек? Такое реалити-шоу. Извращенцы и отморозки, одним словом, что говорить! А еще наблюдать в душе за одинокими и симпатичными девушками. По пьяни возникали разные мысли, и почему-то казалось, что одинокая девушка должна очень радоваться, что на нее обратили внимание, да еще такие крутые ребята – владельцы гостиницы! Это же класс! Они и в ресторан свой же отведут, и напоят бесплатно, да и сексом обеспечат, а то и деньгами. Что в этом плохого? Может, много раз и прокатывало. Думаю, что развлекались начальнички по полной, но хочется-то большего. Но всегда найдутся женщины, которые откажут. Так ведь? Не все же на всё согласны, – вздохнула Муза. – Этим они и подписывали себе приговор. Дурехи, наверное, думали, что не случится ничего плохого, ведь все же не бандиты пристают, а бизнесмены.
– А почему ты при этом всё время смотришь на меня? – забеспокоился Виталий.
– Да нужен ты мне! Я чисто теоретически. Рассказ интересный? – спросила Муза.
– Из области фантастики, – буркнул в ответ Виталий.
Муза не стала с ним спорить, она пребывала в каком-то особом боевом настроении.
– Именно о таких случаях и рассказала Людмила. Может, она стала свидетельницей и корила себя за то, что не помогла, – не знаю. Но ее этот вопрос явно волновал. Что у трезвого на уме, то у пьяного на языке – не зря в народе говорят. Может, ей заплатили за молчание и деньги эти были давно пропиты, а воспоминания мучили ее сердце и мысли? И она захотела немного облегчить свою ношу и поделиться со мной – незнакомым человеком. Иногда легче довериться чужому, чем близкому.
– Конечно! А над тобой-то люди вообще нимб видят в последнее время, поэтому и доверяют, мы уже говорили об этом, – съехидничала Алиса, но Муза на нее не обратила внимания.
– Может, вашим рассказом заинтересуются правоохранительные органы? – стрельнул глазами в ее сторону Валерий Алексеевич.
– Пока обойдемся своими силами. А там всегда успеем привлечь кого и куда следует, – туманно заметила Муза, вставая и начиная прохаживаться по кабинету. – То, что горничная сказала правду о творящихся преступлениях, доказывает ее убийство. За фантазии не убивают, это факт. И видимо, всё было очень серьезно, раз пошли на такое преступление. Не надо быть семи пядей во лбу, чтобы предположить, что могли сделать с одинокими постоялицами. Правильно – изнасилование! И кто из мужчин хочет попасть в тюрьму по этой статье? Да, не смертная казнь! Но во что тебя там могут превратить? Для некоторых – лучше смерть! То есть измываться над кем-то слабым – это пожалуйста, но если такое же может произойти с тобой, то сразу же – пас! Одно дело – быть известным «быком» в городе, с деньгами и авторитетом. И совсем другое – загреметь в камеру за изнасилование. Братва точно бы не поняла. Жертв оставили жить, ясно, что при условии полного молчания. Девушек запугали, подкупили или пригрозили, что такие сведения принесут только позор и дурную славу. Да и доказать, мол, ничего не сможешь. Много свидетелей, что сама сидела и пила с мужчинами. Никто не принуждал, вместе ушли по доброй воле. А вот свидетелей, что в номер к ней ворвались силой, уже нет. Мол, ничего тебе не доказать, девка. Сиди и молчи! Они и молчали. А вот горничной веры уже не было, раз проговорилась незнакомому человеку. Оставалось что? – сама себя спросила Муза и ответила: – Оставалось одно: узнать, будет ли действовать человек, которому рассказали о бывших преступлениях? Проследить осталось только за ним, так как рассказчик уже никому ничего не расскажет. Как это сделать? А присмотреть непосредственно за этим человеком, подружиться с ним. И сразу же ко мне в номер пришла молодая, симпатичная и испуганная женщина и сказала, что к ней пристают, тем самым подливая масла в огонь и зондируя, вникла ли я в слова горничной Людмилы. Как это было элегантно сделано! – закатила глаза Муза. – Хотя ты же профессионалка! Нет, Валерий Алексеевич, не подумайте ничего плохого. Я тут навела справки и узнала об Алисе много интересного: девочка в семнадцать лет поехала в Москву и сразу, без блата, без денег, без подготовки поступила во все театральные вузы. Ничего так? Талантище! И это странно, Алиса, не так ли, что мне почему-то была рассказана слезливая история об отчислении из медицинского вуза.
– Если бы я сказала, что из театрального, ты ко мне бы отнеслась с недоверием и не помогла бы, – сказала Алиса.
– Конечно! Я помогла тебе только потому, что ты бедная отчисленная студентка. Если бы я узнала, что ты актриса, я закрыла бы перед тобой дверь. А имя свое тоже с испугу забыла, Антонина? То есть девушке Алисе я скорее помогу, чем Тоне? Ты заигралась, девочка, вот что я тебе скажу. Тем более что, несмотря на свои потрясающие успехи в учебе, ты ушла с третьего курса по собственному желанию, чем ввергла преподавателей в транс. Ты же была звездой на потоке!
– Ты и с ними поговорила? – прищурилась Алиса-Антонина.
– А как же! До сих пор помнят твой талантище! Мне же легко это было сделать, я из Москвы. Только талант стал криминальный, и это их сильно огорчило.
Лицо девушки покраснело, она закусила нижнюю губу.
– Двойка тебе. Не умеешь управлять эмоциями, – сказала ей Муза. – Для актрисы, даже недоучившейся – это крах.
Она вытащила на стол из своей папки компромат на Антонину.
Нотариус вытер пот со лба и заодно протер стекла очков. Весь его вид выдавал мучения. «За что мне это?», – словно говорил он, но, как человек интеллигентный, держался.
– Я еще и с твоими сокурсниками пообщалась, ну, с кем смогла. Подружка у тебя была Светлана Решетова, сейчас – известная сериальная актриса. Мне помогли организовать встречу с твоей подружкой. Ну, как с подружкой? В мире искусства и жесткой конкуренции такие бывают? Она, кстати, очень рада, что ты свалила, иначе это ты сейчас играла бы во всех этих сериалах, потому что однозначно была талантливее и красивее. Приятно тебе сейчас как женщине? Жаль, не пригодится тебе красота в тюрьме-то. Так вот, Светочка и объяснила, что бросила ты институт по глупости, конечно, но из-за большой любви. Что остался у тебя в родном городе парень, с которым ты крутила с четырнадцати лет, который был много старше тебя и богат. И звали его Петр, и был он бандит. Но ты была от него без ума. Что делать? Любовь! Парень не одобрил, что ты решила учиться на актрису, что уехала от него, и сказал, что найдет себе другую. Ты сначала попсиховала, затем решила найти себе кого-нибудь в Москве, но узнала, что Петр женится, и это известие просто сорвало тебе крышу. Ты бросила институт и уехала домой, и больше тебя в Москве не видели. А здесь я навела справки…
