– Что я даю? – растерялась она, вытирая щеки от капелек его слюны, летящей изо рта.
– Выглядите лучше, чем я мог предположить, вот что! Красавица! Никогда бы не предположил! Такая женщина! Богиня! Небесное создание!
– Спасибо.
– Пойдемте, пойдемте, Муза моя! – потянул Алексей ее за руку. – Мы обязательно сейчас найдем столик и выпьем чего-нибудь! – Он почти поволок ее к эскалатору.
Наверху располагалась ресторанная зона, здесь было полным-полно разнообразных кафе быстрого питания. Муза спиной почувствовала прощальный взгляд Григория Георгиевича, которым он проводил ее.
«Не всем же везет, как его жене, – подумала Муза с долей грусти. – Такие красивые и богатые всегда бывают заняты. А мне досталось это чудо-юдо, других слов не подберу. Но любой человек имеет право на счастье, и я в том числе, хоть и дура набитая… Может, Григорий Георгиевич и прав: я ничем не обязана этому чудаку, могла бы и не подходить к нему, раз сразу не понравился…»
Алексей беспокойно метался вокруг столиков. Муза видела, что посетители кафе с любопытством смотрят на них, и ей стало стыдно за своего спутника. Она постаралась отстать от него на несколько шагов, чтобы не думали, что они вместе. Но он постоянно оборачивался и кричал:
– Всё занято! Всё занято! Ты посмотри! Вот ведь Москва! Одни проезжие! То есть приезжие! Это ужасно! Ужасно! Скоро нам, коренным москвичам, негде будет голову приклонить, нечем будет дышать и нечего будет есть. Приезжие всё сожрут! Это же не люди, это – саранча!
По его лицу из-под меховой шапки тек пот, еще бы! Ведь в помещении было очень тепло. Алексей наворачивал уже третий круг вокруг столиков, и Муза не выдержала:
– Алексей, извините… Не обязательно сидеть за столиком! Мы можем просто пройтись по торговому комплексу, – робко предложила она, и тут совершенно неожиданно нарвалась на всплеск агрессии.
Алексей резко остановился и выпучил на нее глаза, сразу перейдя на «ты»:
– Да ты с ума сошла? У меня такой тяжелый рюкзак! Буду я попусту ноги бить! Сесть нам надо, и точка!
Муза несколько оторопела от его выступления.
– Ну, хорошо, – примирительно отозвалась она. – Смотрите, во-он там, – она указала пальцем, – есть два свободных места. Если поторопимся, то займем их.
– Где? – завертел головой Алексей. – Ну нет! Там очень дорого. Там дорого! Там дорогое кафе, – забубнил он.
Муза поняла, что еще немного – и она потеряет терпение. Внезапно Алексей сменил гнев на милость и потащил ее к крайнему столику.
– Дорого, дорого, дорого… – всё время повторял он, чем вгонял ее в краску.
– Вы не волнуйтесь, у меня есть деньги, и я сама за себя заплачу, – сказала Муза и сразу же получила вторую порцию агрессии:
– Вот как? Ты хочешь меня унизить? Если женщина принимает приглашение мужчины посетить кафе, ей не следует платить за себя. Я сам это сделаю, тем более ты меня так долго ждала, я опоздал! Я первый раз не смог прийти! – почти закричал он.
Муза готова была провалиться сквозь землю от стыда. Она уже не знала, что говорить. Стало ясно, что этот мужчина реально не в себе. А как вести себя с психическими больными, она не знала, не работала она психиатром. Но интуитивно Муза понимала, что она не должна ему перечить, только соглашаться, так меньше агрессии выплескивается наружу. Официантка принесла им по объемному меню, но она сразу же сказала, что будет пить только кофе.
– Десерт? – уточнила официантка, рискуя навлечь на себя гнев Алексея.
– Я не голодна! Только кофе, – быстро ответила Муза.
– Хорошо тебе, ты можешь кофе пить, – сказал Алексей. – А я болею, сижу на таблетках.
«Это видно, мог бы и не говорить, что болеешь…» – отметила Муза.
– Мне кофе нельзя, – закончил мысль Алексей, наконец-таки снимая с головы шапку и являя миру светлые жиденькие волосики, прилипшие от пота к голове, имеющей форму яйца.
Музу даже затошнило. Она отвела взгляд в сторону и тут же вздрогнула. Совсем рядом от них садился за столик Григорий Георгиевич. Официантка подала ему меню. Муза почему-то густо покраснела, а Алексей в это время очень громко выяснял у официантки, что входит в состав предлагаемого «Домашнего морса».
– Клюква… – растерялась девушка.
– Это понятно, что клюква! А что еще? Может, брусника, малина? И какая вода и какой сахар или заменитель? А можно мне заменить сахар на мед? Что-то советуйте уже, не стойте столбом! – поторопил Алексей официантку. – Мед-то полезен! Я, правда, вспотею еще сильнее, но что делать? Кофе-то мне нельзя!
Он так долго и нудно все это выспрашивал и выяснял, что официантка уже закатила глаза, понимая, что это может никогда не закончиться. Алексей словно узнавал рецепт какого-то очень сложного блюда, а шеф-повар не хотел раскрывать его рецептуру. Наконец взмокшая официантка удалилась к соседнему столику.
– Почему вы наш заказ не отдаете в обработку?! – заорал покрасневший Алексей ей вслед.
Девушка испуганно обернулась.
– У меня электронный блокнот, ваш заказ уже поступил на кухню, – пояснила она, изумленно и несколько испуганно хлопая ресницами.
А Муза между тем встретилась глазами с темными и весьма впечатляющими глазами Григория Георгиевича и снова покраснела. Тот первым отвел глаза и продиктовал официантке заказ. За это время Алексей попытался еще раз свести Музу с ума. Он начал рассказывать о своей работе, вернее, о том, что его преследуют заговоры и неприятности, организованные недругами и предателями. На новую работу его не берут, а берут исключительно женщин, потому что существуют скрытые гонения на мужчин.
Муза согласно кивала, дабы не гневить рассказчика и не провоцировать его, она уже оценила состояние его нервной системы. Она-то прекрасно понимала, почему его не принимают на работу. Если бы она была работодателем, то вызвала бы ему психиатрическую помощь, а не предложила работу.
Вскоре Алексей плавно перешел к рассказу о своей семье, рассказал о своих двух женах. Естественно, обе они оказались самыми худшими, самыми непонимающими на свете, склочными бабами. Одна, например, не понимала, что он тяжело, страшно, почти неизлечимо болен. Она его, больного насквозь, выгнала из дома! Представляешь? Больного человека с высокой температурой выгнала из дома за фруктами для их дочери!
Муза понимающе улыбнулась. Но она никак не могла для себя уяснить совсем другое: как это чучело с ярко выраженной агрессией умудрилось жениться два раза? В голове родилось страшное, но очень подходящее к случаю слово «шизофрения». Именно это заболевание протекало с затишьями и явными обострениями. В данный момент имело место явное обострение. Алексей брызгал слюной, лицо его то краснело, то бледнело, а взгляд был устремлен почему-то на ее губы и грудь, причем был каким-то мутным, несфокусированным.
Муза кинула взгляд на Григория Георгиевича, но он не внял ее тревоге, потому что с аппетитом что-то ел с большой тарелки. Только теперь она оценила то, что он рядом, все-таки хоть одно знакомое лицо. Ей давно принесли кофе, а Алексею – напиток, больше напоминающий компот с плавающими красными ягодами. Он все время вылавливал эти ягоды, отжимал их о край чашки и потом долго смаковал с жутко противным присвистом и причмокиванием. Музу стало подташнивать.
