Глава 11. Волан-де-Морт – Тот, Кого Нельзя Называть
…Наступит время, когда нам придется выбирать между тем, что легко, и тем, что правильно.
Альбус Дамблдор
Мы не умеем читать мысли других людей, но нам важно знать, о чем они думают, чтобы предвидеть их поведение. Наши догадки, основанные на наблюдениях, предшествующем опыте и контексте, превращаются в модели, с некоторой точностью описывающие разум наших друзей, знакомых и случайных встречных. Придя на вечеринку, мы автоматически отмечаем, кто с кем в паре, кому мы нравимся, а от кого лучше держаться подальше. Мы способны к многоуровневым погружениям в чужое сознание: “Я полагаю, он думает, что она поверила в искренность чувств, которые он испытывает к ней”. Нам это кажется естественным, и мы даже не задумываемся, насколько сложную задачу решает наш мозг, чтобы создать так называемую теорию разума (или модель психического состояния человека).
Теория разума позволяет различать наши собственные знания о мире и представления других людей. Эта способность развивается по мере взросления. В классическом тесте детям показывают, как персонаж оставляет шарик в корзине и уходит. Затем кто-то другой перекладывает шарик из корзины в коробку. Обычно дети в возрасте трех-четырех лет говорят, что первый персонаж, вернувшись, будет искать шарик в месте, где он реально находится. Примерно половина детей от четырех до шести лет и большинство детей старше шести уже понимают, что персонаж не знает о перемещении шарика и поэтому будет безуспешно искать его в корзине
[508].
Подобные эффекты воспроизводились и в более поздних исследованиях, но выяснилась одна любопытная деталь: словесные показания детей могут расходиться с их внутренними представлениями о мире. Признаки теории разума можно обнаружить и в более раннем возрасте, если не задавать вопросы, а следить за поведением малышей
[509]. Так, в одном эксперименте дети должны были определить, с какой из двух горок скатится кукла, и подложить туда мат. У подножия каждой из горок стояла коробка, в одну из которых кукла положила мяч. Иногда другой персонаж втайне от первого перекладывал игрушку. Дети учитывали ложные убеждения куклы и подкладывали мат под ту горку, по которой она будет спускаться в поисках оставленного мяча. Они справлялись с практическим заданием лучше, чем со словесным
[510].
Уже в полтора года многие дети в состоянии пройти другой тест на теорию разума. Сначала их обучают отпирать замки на двух ящиках. В один из них кладут игрушку, а затем перекладывают в другой. Экспериментатор пытается открыть ящик, где изначально лежала игрушка, но не справляется и просит помощи. Если экспериментатор видел, как игрушку перекладывали, то дети, как правило, помогали открыть выбранный им ящик. В противном случае дети открывали тот ящик, где на самом деле лежала игрушка
[511]. То есть помощь оказывалась с учетом представлений о мыслях взрослого человека: если он знает, где спрятан предмет, значит, пытается открыть неправильный ящик по другим причинам.
Недавно подобный тест на теорию разума успешно прошла группа приматов из обыкновенных шимпанзе, бонобо и орангутанов
[512]. Макаки в экспериментах пока не продемонстрировали способности учитывать ложные убеждения других
[513]. А вот у шимпанзе и орангутанов теория разума обнаруживалась и ранее
[514]. Значит, можно осторожно предположить, что способность “читать мысли” появилась у наших предков пятнадцать – двадцать миллионов лет назад.
Не все люди обладают одинаковой способностью судить о представлениях других. От недостатка этой способности страдают дети и взрослые при аутизме: они испытывают затруднения в социальных взаимодействиях, даже если обладают высокими показателями невербального интеллекта. Они находят других людей непредсказуемыми, а их мотивы и поступки непонятными.
В 1985 году профессор Саймон Барон-Коэн и его коллеги повторили эксперимент с перепрятанными шариками на трех группах детей: с аутизмом, с синдромом Дауна и на обычных дошколятах. Испытуемые из всех трех групп хорошо справились с вопросами “Где на самом деле спрятан шарик?” и “Где был шарик вначале?”. 23 из 27 обычных детей и 12 из 14 детей с синдромом Дауна учли чужие заблуждения при ответе на вопрос “Где персонаж будет искать шарик?”. И только 4 из 20 детей с аутизмом справились с этим заданием, остальные указали, что персонаж будет искать шарик там, куда его перепрятали
[515].
Позже Барон-Коэн разработал несколько собственных тестов на способность оценивать психические состояния других людей
[516]. В одном нужно определять эмоции людей по фотографиям их глаз и части лица над глазами. Другой тест представляет собой опрос: например, испытуемый должен оценить, насколько легко ему представить себя кем-то другим или понять, что собеседнику скучно. Результаты обоих тестов, как правило, хорошо согласуются между собой. С ними плохо справляются люди как с аутизмом, так и с синдромом Аспергера – менее выраженным расстройством аутистического спектра.
