Т.: Невероятно: все были ошарашены.
П.:… все поражены, как члены семьи, так и люди на моем рабочем месте.
Стратегический маневр
Т.: Будьте внимательны: я посоветую вам один трюк, который кажется совершенно банальным, но он очень важен. Всякий раз, как у вас возникает желание напасть на кого-то вербально, не воздерживайтесь от этого, но перед тем как напасть, скажите следующее: «То, что я скажу тебе сейчас, ранит тебя, потому что я знаю, что ты ранимый человек, однако, знаешь, я должна тебе это сказать».
П.: Да, да, я начала именно так и поступать. Я уже сказала, люди этим просто ошарашены.
Т.: Однако вы должны пользоваться этой формулой.
П.: Значит, я должна говорить таким образом? Прекрасно.
Т.: «Знаешь, то что я тебе сейчас скажу, совсем не приятно, может сильно ранить тебя, но я должна тебе это сказать», а затем…
П.: В каком-то смысле, мне кажется, я стала немного более, как это сказать, строгой в отношении других людей. То есть вначале я была в той фазе, когда я находила оправдание для всех, находила для всех уважительные причины. Были люди, с которыми мне было более или менее приятно находиться, люди, которые более или менее интересовали меня, однако я, обычно, всегда была готова… Сейчас я с большим вниманием делю окружающий мир: то есть, есть люди, которые меня интересуют и с которыми я согласна сделать некоторые усилия, чтобы найти… в любом случае, они годятся для меня, потому что у нас есть что-то общее. Другое дело — быть вежливой с людьми просто для того, чтобы быть вежливой, но они для меня ничего не значат. То есть, я хочу сказать, я же не могу быть весела и счастлива со всеми. Или я что-то не так понимаю… еще и потому, что пока… пока речь идет о взаимных отношениях, мне кажется, что это было бы и правильно, но когда отношения совсем не взаимны… В результате я, в конечном итоге, стала гораздо более злой.
Т.: Конечно. Это важно — сердиться.
П.: Да, вот именно. Нужно ведь говорить им это, так? Замечательно.
Оценка достигнутых результатов
Т.: Хорошо. Теперь мне любопытно узнать следующее. В следующий раз мы с вами встретимся десятый раз, сегодня девятая сессия. Что, по-вашему, изменилось с тех пор, как вы пришли сюда? И в какой степени изменилось?
П.: Многое изменилось в том смысле, что, когда я пришла сюда, мне казалось, что я дошла до такой стадии, когда… то есть, мне понадобилось три года для того, чтобы принять некоторые вещи, однако я смирилась с этой зависимостью, которая, в любом случае, уже существовала. То есть, единственное, что я сделала за весь этот период, это — в конечном итоге смирилась с зависимостью… может, это и было необходимо, хочу сказать, весь этот пройденный путь — смириться с этим означало, в любом случае, признание того, что у меня было… как бы это сказать, это было последним моментом, который я должна была решить, в любом случае, потому что, как я уже сказала, вначале были только физические проявления, которые прежде всего нуждались в решении, помимо психологического дискомфорта… Тот факт, что имели место физические проявления, которые одно за другим преодолевались, потому что было возможно физически найти решение, одно сменяло другое, потому что, решив одну проблему, было необходимо заниматься следующей. И так вплоть для того момента, когда закончились все оправдания, скажем так, и то, что осталось, было… то есть, в определенный момент я была вынуждена остановиться и сказать: «Бесполезно искать физический недуг, о котором бы ты больше не заботилась после его решения, раз ты продолжаешь плохо себя чувствовать. Очевидно, речь идет о чем-то совершенно ином». И может быть, я пришла к тому, чтобы сказать себе: «Мне необходима помощь, мне необходима помощь окружающих меня людей». Это был переход к следующей фазе, потому что это означало до конца понять и признать… нет, не признать, но в любом случае понять, что речь идет о чем-то, что связано, скажем так, с головой. Я это с самого начала отрицала, а теперь я дошла до того, что, когда одна моя подруга в последнее время плохо себя чувствовала, у нее были нарушения в равновесии, она упала, потеряла сознание, ударилась головой и сказала мне: «Врач хочет сделать мне электроэнцефалограмму, чтобы удостовериться, нет ли внутренней гематомы», то я сказала ей: «Надеюсь, что у тебя есть внутренняя гематома, потому что с этим сразу можно справиться, когда все заканчивается, все действительно заканчивается». Это, по моему мнению, выражало мою сильную тревожность. Когда я пришла сюда, я практически дошла до той фазы, когда я почти смирилась с тем, что я полностью завишу от других. Я не знала, какой мог бы быть выход из этого, потому что мне казалось невозможным противостояние этой воле, потому что мне это никогда не удавалось сделать. То есть три года назад я отталкивалась от идеи о том, что с помощью силы воли можно противостоять всему, и это было… И это было, как бы лучше сказать, как если бы я начала шагать с другой ноги, оценивая происходящее из предпосылки, что и такое может случиться. Возможно, это было то, что я вначале… Вначале я применяла обычную схему: со мной этого не может случиться, со мной этого не должно случиться, у меня достаточно сил, чтобы этого не произошло, со мной ничего не случится, я добьюсь того, чего хочу. Так всегда было в моей жизни и, стало быть, с логической точки зрения, для меня чувствовать себя плохо означало… Как я уже сказала, я бы поменялась на вирусный гепатит, на бронхопневмонию, на аллергическую астму, на что угодно. И стало быть, теперь надо вновь отправиться в путь с силой воли, но при этом не делая вид, что ничего не произошло и что все это не существует, что все это не могло случиться со мной, поскольку это никогда не действовало в качестве системы. Вновь отправиться в путь, с трудом, чтобы убедиться, что в том, что можно искать, как бы лучше выразиться, равновесие на ином уровне. Не абсолютное равновесие, как я себе его представляла раньше. Как я уже сказала, раньше я говорила себе: «Все в порядке», и все было в порядке, должно было быть в порядке, не знаю как, но в любом случае было в порядке. Сейчас же у меня кружится голова, и я говорю себе: «Ну что ж, это так, посмотрим, смогу ли я справиться, несмотря ни на что». И действительно, один раз случилось, что я так себя чувствовала… То есть так, первая фаза: когда у меня кружилась голова, я спускалась в бар под нашим домом и выпивала кофе, в любом случае, с парой присутствующих людей это не было проблемой, в любом случае после кофе все проходит, и у меня все проходило. Потом была следующая фаза: у меня кружится голова, это должно пройти, это должно пройти, и все возрастало состояние возбуждения, я не знала, что делать: «Потому что мне не удается контролировать». Сейчас, с течением времени все немного изменилось, скажем, что сейчас, когда у меня кружится голова, я говорю себе: «Ну вот, опять. Ну что ж, посмотрим, удастся ли мне про-. вести эти десять минут с головокружением, со мной ничего особенного не случится, мне будет немного плохо, но я справлюсь с этим, я справлюсь с трудом, но, возможно, через десять минут все пройдет». С таким подходом я еду на машине в Ареццо.
Т.: Вот я хотел бы понять: вы произнесли весь этот замечательный монолог на теоретическом уровне, как вам это всегда хорошо удается, но он мало практичен. Что в вашей жизни конкретно изменилось за последние девять недель?
