Толстяк тяжело задышал, будто страдал одышкой, и с неподдельным ужасом глянул на Дениса.
– Мне запрещено с тобой разговаривать, – хрипнул он.
– Мне тоже запрещено с тобой разговаривать. Ну, так что? Поговорим?
В ответ – напряжённое молчание.
– Ты почему заявился сегодня? Тебя что, с олимпиады выгнали? – начал допрос Денис.
– Выгнали, – вздохнул двойник.
Денис даже растерялся. Как же так? Как настоящего Дениса Тимошина посмели заменить этим недоразумением, которое выгнали в первый же день олимпиады по математике?
Он угрюмо спросил:
– Ты математику не понимаешь?
Двойник отрицательно покачал головой.
– А что ты понимаешь?
– Изобразительное искусство.
Денис не сдержал язвительного смешка.
– Рисование, что ли?
Пленник вздёрнул двойной подбородок.
– Да, рисование. А что тебя не устраивает?
– Смотри-ка, да он дерзкий! – оскалил зубы Арсений.
– Остолопы! Вы что, не видите, он напуган. А вы ведёте себя, как два стервятника. Нашли способ для самоутверждения! – разразилась Вика гневной тирадой и принялась развязывать узел на шарфе за спиной толстяка. – Не бойся. Просто расскажи нам, что знаешь. Если ты любишь рисование, люби рисование, понял?.. А тебя как по-настоящему зовут-то, кстати?
– Суррогат, интегрированный в общество, под номером три тысячи сто семнадцать, – охотно поведал пленник, потирая освобождённые запястья. – Если короче, то СОР – синтетический организм. Ну и номер не забудьте в конце добавить…
– Кто-кто три тысячи сто семнадцать? – прищурился Денис. – Что за чушь? Ты нас за идиотов принял?.. Только не надейся теперь, что сердобольная Вика тебя спасёт. Она ненавидит человечество ещё больше, чем мы все вместе взятые. Надпись у неё на футболке видел? Ну вот. Не дави нам тут на жалость, понял? – Денис сунул кулак толстяку под нос.
Пленник съёжился на стуле в нервный комок.
– Я… я… Честное слово… Каждый из нас так назван, только номера разные.
Денис переглянулся с Арсением. Тот озадаченно потирал затылок. Потом спросил у двойника:
– Так вы люди-суррогаты, что ли? Заменители легионеров?
– Ага, – активно закивал толстяк. – Нас создают как противоположность избранному легионеру и внедряют в общество на время его отсутствия. То есть, навсегда. Всё в угоду равновесия.
– А почему Пифагор называл вас «отпрысками координаторов»? – продолжил расспрос Денис.
Толстяк расплылся в улыбке.
– О, всё просто. Координаторы создали цех по производству суррогатов. Они управляют им и сами регулируют те или иные параметры и характеристики заменителей. Выходит, мы их дети, а они наши родители.
– А сами координаторы что из себя представляют? – поинтересовалась Асель. – Как они выглядят?
– Ни одного координатора я в глаза не видел, извините. Всё в цеху управляется автоматически. И задания суррогатам раздаются сгенерированными сообщениями – директивами – по нашей локальной сети.
– Опа! Что за локальная сеть? – воодушевился Макаров, уловив знакомый уху термин.
– Можно сказать, что суррогат – это синтетический компьютер, а связь между нами – наша локальная сеть, – ответил толстяк.
– А вот это уже интересно, Дэн. – Глаза Арсения заискрились праздничным салютом. – Если у них есть локальная сеть, значит, сообщения передаются из главного компьютера – выделенного сервера.
Денис подхватил настроение Арсения и широко улыбнулся.
– И если мы найдём сервер, мы найдем координаторов, – промурлыкал он.
– Согласен с вашим глубокомысленным выводом, коллега, – джентльменским кивком подытожил их стремительный диалог Макаров.
Вика покосилась на довольных ребят.
– Ну вы даёте, товарищи… Нашли-таки способ.
Арсений одарил её коронной самодовольной ухмылкой.
– Конечно, нашли. Это информатика, детка. А не Пушкин и тому подобные бесполезные сочинения на свободную тему. Быть или не быть, вот в чём вопрос…
– Компьютерная выскочка! – бросила Вика и решительно покинула кухню.
– Да ладно тебе, шуток не понимаешь, что ли? – Макаров устремился вслед за обидевшейся Викой, тут же забыв про информатику и двойника.
Пока они довольно громко выясняли в гостиной, кто кому мешает жить, Денис задал очередной вопрос их занятному и такому разговорчивому гостю.
– Ты про тень что-нибудь знаешь? Про дефекторов?
Увы, на этот раз у синтетического организма ответа не нашлось.
Асель тем временем как-то странно смотрела на Дениса – жалость вперемешку с восхищением, страх вперемешку с гневом, нежность вперемешку с тревогой. Да уж, коктейль ещё тот. Хотя чего он от неё ждал? В её теле поселилась тень, пожирающая бедную девушку изнутри. Асель осталось жить меньше месяца, а надежда только на нумерата, который, по её мнению, слишком сух и чёрств, поэтому не способен на благородные поступки. Самонадеян и эгоистичен к тому же.
– Давай так, приятель, – обратился Денис к толстяку. – Ты никому не сообщаешь о нашей сегодняшней встрече, существуешь себе дальше, изображаешь Дениса Тимошина, а мы поживём тут до приезда отца, ладно? А потом по-тихому уйдём, ты даже не заметишь.
– Но по правилам я должен… – возразил парень, привставая со стула.
Ладонь Дениса опустилась ему на плечо и придавила обратно к сиденью.
– Послушай-ка, три-тысячи-не-пом-ню-сколько, на правила мы плевали. Нам эти правила показались слишком уж неадекватными. Туда нельзя, сюда нельзя. Одно сплошное обнуление кругом. Ну ясное дело, что всё неспроста. Как обезьян нас дрессируют. А мы не обезьяны, понял?
– Конечно не обезьяны, – с готовностью подтвердил пленник. – Вас дрессируют не как обезьян, а как людей. Методы схожи, но всё же немного другие.
Денис замолк в раздумьях: то ли покалечить нахальному толстяку нос, то ли проигнорировать откровенное хамство синтетического организма. Пока он определялся, Асель вышла из кухни, оставив Дениса наедине со словоохотливым двойником.
– Почему отец принимает тебя за меня? – Этот вопрос мучил Дениса уже давно, и он, наконец, его задал. – Неужели не видит разницы?
– Нет, не видит, – ответил двойник. – Он считает меня Денисом Тимошиным. Как и все остальные.
– Денисом Тимошиным, который не знает математики и выглядит, как, – Денис удручённо вздохнул, – как парень, который любит рисование… И сколько вас таких, людей-заменителей?
– Сколько легионеров, столько и суррогатов по всему миру. Как только легионер по тем или иным причинам покидает систему, обнуляется или погибает, то и его двойник погибает для общества. Обычно прикрываем уход биологической смертью, вроде болезни или автокатастрофы. Чтобы не возникало подозрений.
