– Я бы хотела как-то поговорить с вами о маме. Я очень скучаю по ней, но из-за того, что живу в деревенской глуши, мне не с кем было поделиться своими чувствами.
– Я тоже очень хочу этого, Рания.
Чарльз не преминул воспользоваться представившейся возможностью:
– Я привез Ранию не только для того, чтобы познакомить с вами, тетя Маргарет, но и с низким поклоном, с намерением слезно просить вас о помощи.
– О помощи?! Что случилось?
– Ничего страшного не случилось, но мы только что прибыли в Лондон, и у Рании нет дуэньи. Прошлой ночью ее опекала миссис Монселл, супруга моего секретаря, но мне нужен для этого член семьи.
– И ты вспомнил обо мне?
– Я всегда помню о вас, тетя Маргарет. Вы всегда были моей самой любимой родственницей, хотя, прошу вас, не говорите об этом остальным. И поскольку вы знали еще и мать Рании, то вам и карты в руки.
– В таком случае я согласна опекать ее. Ты хочешь, чтобы она переехала сюда, или я должна переселиться к тебе?
– Поскольку я намерен дать несколько больших приемов, быть может, даже званый бал, я подумал, что будет лучше, если вы переедете в Линдон-хаус.
– Хорошо, именно так я и поступлю, мой дорогой мальчик, но мне придется взять с собой своего секретаря и гувернантку. У меня много планов, касающихся одного из моих благотворительных обществ, которые я просто не могу отложить.
– Нет проблем, тетя Маргарет. Просто замечательно, что вы сможете поселиться у меня, и я благодарю вас за понимание.
С этими словами Чарльз поцеловал тетушку в щеку.
Она пообещала переселиться в Линдон-хаус сразу же, как только соберет вещи.
На том они и распрощались с леди Салфорд, напоследок пообещавшей Рании, что им будет о чем поговорить.
Они покатили дальше, и Рания заметила:
– По тону вашего голоса я поняла, что вы остались довольны. Ваша тетя показалась мне очаровательной, и я буду счастлива поговорить с нею о маме.
– Мне остается лишь надеяться, что у вас найдется для этого время. Нам предстоит многое сделать.
– Отчего такая спешка?
– Я давно понял, что все, что делается быстро и энергично, имеет положительный результат, в отличие от того, что делается спустя рукава и нагоняет только скуку.
Рания вдруг почувствовала, как от этих слов ее обдало холодом, она как будто ощутила болезненный укол в сердце.
Неужели мысль о том, чтобы представить ее высшему обществу, уже вызывает у него скуку?
Или он предпочел бы, чтобы на ее месте оказалась другая?
Ей очень хотелось задать ему эти и другие вопросы, но она страшилась получить на них ответы.
Затем они нанесли визит близкой кузине, которая мнила себя очень важной особой. Она выразила крайнее недовольство тем, что Чарльз не уведомил ее о помолвке прежде, чем объявление о ней появилось в газетах.
– Право слово, Чарльз, – с порога принялась упрекать она, – вы же не настолько невоспитанны, чтобы преподносить мне сюрпризы в столь экстраординарной манере. Кроме того, я слышала, что вчера вечером вы были вместе со своей невестой в Карлтон-хаусе.
– Его королевское высочество оказался настолько любезен, что устроил прием специально в честь Рании.
– Она поступает в высшей степени некорректно, – парировала кузина, – появляясь где-либо до того, как ее представили семье.
– Я все понимаю, но мне было необходимо обсудить с его высочеством кое-какие дела, и когда он узнал о моей помолвке, то настоял на том, чтобы следующим же вечером дать прием в ее честь. Едва ли я мог отказаться.
Кузина сообразила, что он поступил правильно, и несколько поостыла.
В то же время прием, который она им устроила, никак нельзя было назвать радушным, и, когда они покинули ее дом, Рания обронила:
– Боюсь, вы расстроили ее.
– Ей не нужен особый повод для того, чтобы расстроиться. Поразительно надоедливая и утомительная особа, и мои родители старались при любой возможности избегать ее. Однако же она могла посеять сплетни, кстати, хотя вы можете со мной не согласиться, вы произвели на нее благоприятное впечатление.
– Вы действительно так полагаете? Я так боялась сказать что-нибудь лишнее, что практически не открывала рта.
– Именно такое поведение ей и нравится более всего, поскольку она сама предпочитает говорить за всех. Скучная и надоедливая женщина, и я стараюсь по возможности не приближаться к ней!
Рания рассмеялась, и они отправились далее, к остальным родственникам из списка.
По большей части это были двоюродные сестры со стороны отца и матери, и все они были преисполнены любопытства, но одновременно и рады тому, что Чарльз наконец решил остепениться.
– Мы с нетерпением и тревогой ждали, когда же он в конце концов женится, – сообщила одна из них Рании. – Но он так часто меняет дам, что расстается с ними прежде, чем мы успеваем узнать, что он проявил к ним интерес!
Рания улыбнулась:
– Да, это наверняка изрядно осложняло дело.
– И не говорите, – согласилась родственница.
Хотя Чарльз с кем-то разговаривал, находясь в другом конце комнаты, родственница понизила голос и заговорщическим шепотом продолжала:
– Мы все хотим, чтобы он остепенился и обзавелся собственной семьей. Только в этом случае он может быть по-настоящему счастлив в Линдон-холле. Дом слишком велик для холостяка, но я вполне уверена, что Чарльз готов будет разделить его с супругой, как только женится.
Она умолкла, ожидая ответа Рании, и та пробормотала:
– Я надеюсь, что стану ему… хорошей женой.
Они навестили еще шесть родственниц, а у последней еще и пообедали.
Распрощавшись, Чарльз заявил, что на сегодня визитов достаточно.
– Возможно, вы и не устали, – заявил он, – но я вымотался донельзя! Меня уже тошнит от необходимости повторять одно и то же. Но вы были великолепны, и мне было очень приятно подмечать в их глазах неприкрытое восхищение вами.
– А мне показалось, что они были настроены очень критически.
– Ничего подобного, Рания, вы – именно та женщина, которую они всегда прочили мне. Полагаю, вы обратили внимание, что все они расспрашивали меня о том, когда состоится свадьба, поскольку боятся, что я расстанусь с вами в самый последний момент!
У Рании перехватило дыхание.
– Но ведь именно так… вы и собираетесь поступить, – едва слышным голосом пролепетала она.
– Да, разумеется, – согласился Чарльз. – И тогда им придется снова беспокоиться обо мне!
«Его самого это, похоже, нисколько не беспокоит», – подумала Рания.
