Это было одним из достоинств, за которые его ценили в армии, и его всегда раздражало, если кто-либо из его людей опаздывал на парад.
Как и возмущало, если кто-либо из подчиненных выполнял отданный им приказ не настолько быстро, как он того ожидал.
Особняк лорда Банкрофта был огромен и роскошен, но при этом особенной красотой не отличался.
Когда фаэтон Чарльза замер на месте, от центральной двери дома по ступенькам была мгновенно расстелена красная ковровая дорожка и двое лакеев в чрезмерно пышных ливреях встали по ее бокам.
Сидевший позади Чарльза грум уже спрыгнул на землю и направился к лошадям, чтобы взять их под уздцы.
Чарльз неторопливо и с достоинством спустился на землю.
Что, кстати, было совсем нелегко, учитывая, на какой высоте над землей располагалось сиденье кучера.
Когда он стал подниматься по ступенькам в дом, лакеи поклонились и его приветствовал седовласый дворецкий:
– Доброе утро, сэр. Надеюсь, ваша поездка из Лондона была приятной.
– Очень приятной, и я уверен, что установил новый рекорд скорости.
Дворецкий улыбнулся:
– Это именно то, чего мы и ожидали, сэр.
Не проронив более ни слова, дворецкий двинулся по заставленному мебелью коридору и отворил перед Чарльзом дверь в дальнем его конце.
Перешагнув порог, Чарльз тут же увидел, что комната буквально утопает в цветах.
Сильвер в розовом платье стояла у окна.
Она и сама походила на розу.
– К вам мистер Чарльз Линдон, мисс Сильвер, – зычно провозгласил дворецкий.
Она отвернулась от окна, у которого любовалась белыми голубями в саду.
Чарльз подошел к ней, и она протянула ему обе руки.
– А я уже подумала, что вы забыли о том, что собирались приехать сегодня, Чарльз.
– Вам прекрасно известно, что об этом я никак не мог бы забыть, – ответил он. – А еще я должен сказать вам, что сегодня вы замечательно выглядите.
Она одарила его очаровательной улыбкой, словно подобный комплимент был для нее внове.
– Полагаю, вы знаете, для чего я здесь, – начал он.
– Вы сказали, что хотите повидать меня, но не назвали причину.
– А какая еще может быть тому причина? Кроме той, что я хочу, как еще никогда и ничего не хотел в своей жизни, чтобы вы стали моей женой!
Сильвер вздрогнула, отшатнулась, делая вид, будто безмерно удивлена, и пролепетала:
– Откуда мне было знать, что вы хотите сказать мне именно это?
В глазах Чарльза блеснула усмешка:
– Я всегда полагал вас очень умной девушкой, Сильвер, и потому уверен, учитывая, что в последние три недели мы столько времени провели вместе, что вы знаете, что я люблю вас.
– Я думала, что, быть может, так оно и есть, – отозвалась она, – а когда вы поцеловали меня позапрошлым вечером, то в тот миг я была уверена, что мы испытываем одни и те же чувства.
– Вы действительно угадали, и вот что я вам за это привез.
Раскрыв маленькую коробочку, он протянул ее Сильвер.
Она увидела, что внутри лежит кольцо с бриллиантом.
Кольцо поражало необыкновенной красотой – в центре искрился голубовато-белый бриллиант в окружении россыпи камешков поменьше, но все той же изумительной чистоты.
Сильвер негромко вскрикнула, что, по-видимому, означало удивление или восторг.
Однако когда Чарльз вложил коробочку ей в руки и уже собрался обнять ее, она вдруг выпалила:
– Погодите!
– Я думал, – проникновенным голосом произнес он, – что вы захотите поблагодарить меня без слов.
Он наклонился к ней, ища губами ее губы, но, к его удивлению, она отшатнулась.
– Мне очень жаль, Чарльз, но я не могу выйти замуж за вас.
На мгновение в комнате воцарилась ошеломляющая тишина, которую Чарльз не сразу нарушил вопросом:
– Что вы хотите этим сказать?
– Я хочу сказать, что не могу выйти за вас замуж, и потому не смогу принять это чудесное кольцо.
С неохотой она закрыла коробочку и протянула ему.
Он машинально принял ее.
– Ничего не понимаю. Когда я поцеловал вас ранее, вы совершенно ясно дали понять мне, что я вам небезразличен. Сейчас, предлагая вам это кольцо, я был просто уверен, что вы хотите стать моей женой.
– Тогда, в саду, я действительно испытывала к вам определенные чувства, но с тех пор обстоятельства изменились.
– Что вы имеете в виду? О чем вы говорите?
Весь их разговор казался ему совершенно невозможным.
Он и на мгновение не мог подумать, что Сильвер откажется выйти за него замуж.
Чарльз страстно поцеловал ее в саду Девоншир-хауса, после чего, по его мнению, она ясно дала понять, что безумно влюблена в него.
И теперь он никак не мог взять в толк, что она пытается ему сказать.
Как не мог уразуметь и того, почему она отстранилась от него.
– Быть может, это шокирует вас, – неуверенно продолжала Сильвер, – но я уже обещала свою руку Уилфреду Шоу.
На мгновение Чарльзу показалось, что он понял ее неправильно или вообще не расслышал – принять то, что она сказала, было решительно невозможно.
Маркиз Уилфред Шоу был на редкость непривлекательным молодым человеком.
Большинство членов «Уайта» полагали его надоедливым занудой, поскольку он мог без зазрения совести навязать свое общество знакомым, которые вовсе не желали, чтобы он присоединялся к ним, после чего неприятным высоким голосом принимался без устали жаловаться на свою семью или на лошадей.
Чарльз всегда думал, что Уилфред невыносимо скучен и ужасно неказист, к тому же не умел расположить к себе женщину.
И поэтому Чарльз просто не мог поверить в то, что Сильвер действительно приняла предложение Уилфреда.
Но тут, как будто прямо перед его глазами, всплыла заметка, которую он прочел сегодня утром за завтраком в «Морнинг пост»:
«…его светлость герцог Оукеншоу серьезно болен, и, по нашим сведениям, об этом прискорбном факте были уведомлены все его многочисленные родственники. Его наследник, маркиз Шоу, уже отбыл в фамильное поместье в Оксфордшире, где герцог вот уже несколько недель остается прикованным к постели».
Тогда Чарльз не обратил на эту заметку особого внимания.
Он решил, что, обретя герцогский титул, Уилфред станет вообще невыносим.
И вот сейчас, когда он безмолвно смотрел на Сильвер, она пролепетала, запинаясь:
– Мне очень жаль… Чарльз… если это расстроило вас.
