– И куда же ты предлагаешь ее спрятать? – спросил Леша.
– В Импренту – шепотом сказал Рома. – Там они точно не будут искать.
– Это почему? – удивился Никита.
– Потому что Импрента находится в Эскритьерре, – улыбнулся Рома. – А туда Алтасар ни за что не вернется.
* * *
Леша развернул сложенный пополам клетчатый листок. «Если всё в силе, встречаемся в час ночи у портала (физкультурный зал)», – было выведено круглым Роминым почерком.
Остаток ночи, когда Быков ушел, Леша так и не смог заснуть. Всё лежал, думал. Смотрел, как тянутся на потолке утренние тени.
Поэтому первый урок второй четверти – как назло это была литература – прошел еще хуже, чем мог бы.
Одноклассники встретили Лешу холодным молчанием.
– Из-за него в Питер не поедем, – забубнил Сеня, нарушив тишину. – А я вот всегда мечтал побывать в Питере, разводные мосты посмотреть, ночи белые!
– Какие тебе зимой ночи белые! – огрызнулся Анохин.
– А ты бы его не защищал! – пропела Лера, намотав на палец один из своих куцых хвостиков. – Блатного этого! Что он тебе, платит, что ли, чтоб ты с ним дружил? Судя по костюмчику, не очень много!
Анохинские уши порозовели. Леша сцепил зубы. Вот так – дружба с ним сделала из Никиты, в начале года почти лидера, изгоя. Он еле успел крикнуть что-то обидное, когда вошел Чубыкин.
– Так-так, эксплицитная лексика! – пробормотал он. – И кто у нас? Конечно, Мышкин. Знаете, Мышкин, давно я так не краснел за свой класс на педсовете. У меня никогда не было троечников.
– Так вы же мне эти тройки и поставили, – заметил Леша. – Не ставили бы – не краснели.
– Отставить! – рявкнул Чубыкин. – Мышкин, к доске! Поэты-символисты Серебряного века! Быстро!
– Ну, этот… Блок.
– Еще! Не знаешь? Два!
Леша поплелся к своей парте.
Лариса сидела, уткнувшись носом в учебник, и он мог видеть только ее худые плечи и медные пряди, спадающие на лицо. Всю неделю он мысленно прокручивал в голове встречу с Ларисой и думал, что готов к ней. Но он не был готов. Совсем не готов. И поэтому, когда он зашел в класс перед уроком, сердитый, полусонный, выдавил из себя только короткий кивок. Даже без «привет».
– Вот как так, – шептал Леша Никите, – я ее поцеловал, а она даже «здрасьте» не сказала. Сложно, что ли, блин? Эй, Сибирь, слушаешь вообще?
Никита вздыхал и шикал: «Достал».
После уроков они вернулись в жилое крыло, чтобы помочь с английским двум девчонкам из Перми и заработать триста рублей.
– Всё равно не хватает на Питер, – сдался Леша.
Он с тоской посмотрел на свою кожаную куртку. Ходить в ней по улице становилось всё холоднее, а теплого пуховика не было. Зачем он, когда живешь на Кипре? «Куплю в Москве», – думал Леша, выбрасывая старый. А теперь… Если работать месяц не переставая, может, и хватит на подержанный, немодный. Какой уж тут Питер.
– А я говорил, что не хватит, – кивнул Анохин. – Может, возьмешься за учебу?
– Не выйдет, – вздохнул Леша. – Я троечник. Дебил.
– Хм, – Никита включил Лешин ноутбук и залез на школьный сайт. – Тут написано, что два года назад десятый класс выиграл соревнования по бегу, и это дало им дополнительные баллы. Физрук говорил об этих соревнованиях, помнишь?
– Соревнования по бегу? – расхохотался Леша. – Ты наш класс видел вообще? Да старперы быстрее бегают, чем они. Группа лечебной физкультуры, блин. Сеня вообще сто метров бежит и помирает.
– А ты бы их научил, – пожал плечами Никита. – Если дотянешь по литературе и русскому до четверки, может, получится.
– Я подумаю, – свернул разговор Леша.
Весь вечер он не проронил ни звука. А вдруг Анохин прав, и эта поездка – единственный шанс попасть в Питер? В Питер, где есть человек, знающий о Люке Ратоне. От том, как найти нужного человека в пятимиллионном городе, Мышкин не думал. Он верил – главное попасть в Питер, а там всё сложится. Как-нибудь само.
Ночью Леша с Никитой, как обычно, прокрались к физкультурному залу. Рома уже ждал, переминаясь с ноги на ногу.
– Нужно создать сложный портал, – объявил он. – Леша, ты должен представить Эскритьерру Ощутить желание попасть туда. Пиши.
– Что писать? – не понял Леша.
– Импрента. Латиницей.
– Этому только третий год начнут учить, – восхищенно цокнул языком Анохин. – Сложные порталы!
Леша зажал перо в руке и аккуратно вывел первую I, а затем и все остальные буквы. Получилось «Imprenta».
– Ныряем! – сказал Никита, и они с Лешей, одновременно подпрыгнув, позволили красным шипящим буквам себя поглотить.
Снова затошнило. Леша проглотил комок в горле, сплюнул. Воды бы сейчас.
Вокруг было темно – так темно, что не разглядеть и собственной руки.
– Никит, – позвал Леша негромко, и рядом что-то зашевелилось.
– Здесь, – отрапортовал Никита и щелкнул зажигалкой.
– Книгу не потерял?
Никита пошлепал по карману пижамы.
Маленький огонек зажигалки осветил высокие шкафы, где плотными рядами стояли брошюры и аккуратные подшивки с листками. По сравнению с подземельями акабадоров, в Импренте – чем бы это место ни было – царил идеальный порядок.
– И где мы? – спросил Леша, следуя за Анохиным вдоль шкафов. – Что это за Импрента?
– Это нижний уровень Эскритьерры. Войти и выйти – начал рассказывать Никита, – отсюда можно только через портал, поэтому никто не знает, где точно она находится. Это место, где должны храниться все истории про Эскритьерру. Инсептеры печатают их и велят эскритам отнести сюда. А если инсептер решит закончить историю, то всегда может получить свою книгу назад. Здесь же находится Великая книга Эскритьерры – по легенде, там хранятся знания обо всех инсептерах и акабадорах мира. Но где точно, никто не знает. Когда инсептеру или акабадору исполняется пятнадцать, в книге появляется запись о том, кто из эскритов должен отнести стило.
– А стила где создаются?
– На верхнем уровне Эскритьерры, в Стиларии. Туда могут попасть только очень опытные акабадоры. Ладно, пойдем.
Анохин чихал всю дорогу, на чем свет проклиная пыль вокруг. Поэтому благоговейная тишина каждую секунду нарушалась громким «апчхи», ругательствами и щелчками зажигалки.
Леша пытался хоть что-нибудь рассмотреть, но видел только тени, углы шкафов и кирпичную кладку на стенах.
– Здесь, – Анохин остановился. – Дальше пойдешь один. Возьми книгу.
– Куда это ты меня отправляешь? – сразу завопил Леша, но осекся.
Он увидел кое-что впереди. Шкаф – деревянный, застекленный, на полукруглых ножках, похожих на лапы. Такой же, как в доме его отца. Такой же, только большой. Леша не видел ничего вокруг, но видел шкаф: так же явно, как если бы в помещении горел свет. Мышкин приблизился, погладил пальцем витую ручку.
