Наконец появился Максим. Он держал Марину на руках, убаюкивая, как ребенка. Леша невольно засмотрелся. Какая она худенькая, маленькая. Зачем она туда поперлась, в бар этот? Как они вообще допустили, чтобы она туда пошла?
Лестница была преодолена с огромным трудом. Вагазова тащили почти волоком. Когда Максим зазвенел ключами, у Леши отлегло от сердца.
Царь встретил гостей жалобным мяуканьем. Он удивленно обнюхал недвижимого Рената и, кажется, не проявил к нему должного интереса.
– В спальню его, – прокричал Максим. – К родителям!
Леша с Никитой затащили Рената и, кое-как приподняв его, бросили на кровать.
– Я умираю, – простонал Анохин, бухнувшись рядом. Леша последовал его примеру.
– Вы чего разлеглись? – громко зашептал Максим. – Привязывайте его! На вот простыню!
Руки Рената примотали к металлической спинке кровати.
– И ноги, ноги, – покачал головой Максим. – Ноги-то у него что надо, да.
Чтобы примотать ноги Рената к кровати, пришлось взять все простыни, что нашлись у Максима в доме, и вскоре Вагазов стал напоминать замотанную наполовину мумию.
– Ну и Тутанхамон, – хихикнул Леша.
Но на самом деле смотреть на Рената было совсем не весело. Смысл произошедшего пока не укладывался в голове. Они избили человека, притащили его в чужую квартиру… «Он напал на Марину, – напомнил себе Леша. – Очень опасен. Он работает на инсептеров. И, скорее всего, он знает, где Люк Ратон».
Но под ложечкой всё равно неприятно сосало.
– Вы идите, помойтесь, поспите, – словно услышав его мысли, сказал Максим. – Там на верхней кровати Маринка, вы уместитесь внизу, если боком ляжете. Завтра. Завтра всё.
– Завтра, – повторил Леша эхом.
«Завтра», – твердил он себе, съежившись на краю кровати Максима. Рядом, уткнувшись носом в стену, сопел Анохин. Дыхание ровное – спит, значит.
В темноте едва виднелись очертания письменного стола и стеллажа.
Леша поднялся, едва не свалившись на пол, сделал два шага по маленькой деревянной лестнице, соединяющей два яруса кровати. Заглянул на верхний «этаж». Марина спала, раскинув руки.
Белая футболка, джинсы. Черт, неудобно же спать в джинсах. Лешины щеки вспыхнули. Он подтянулся на руках и присел у Марины в ногах. Укутал их одеялом. Поправил мокрое полотенце на ее лбу. «Завтра, – повторил он для успокоения. – Завтра».
Veintinueve/ Бейнтинуэве
– Лех, проснись, – Мышкина сильно потрясли за плечо. – Лех.
Башка раскалывалась. Леша потрогал ноющую губу – болит, распухла, наверное, зараза. Он приоткрыл глаза и увидел черную макушку Анохина.
Марины рядом не было.
– Уже утро? – Леша свесился, чтобы посмотреть на друга. На Анохинском подбородке запеклась кровь, но в целом выглядел он бодро.
Сквозь плотно закрытые коричневые шторы пробивались солнечные лучи. Зябко, одеяло лысое, почти не греет.
– Пойдем, – тихо сказал Анохин.
Лешино сердце заколотилось быстрее, и он с опаской посмотрел на облупленную дверь. В квартире было тихо. Никаких криков, никаких звуков борьбы. Ничего.
– Он проснулся? – спросил Леша одними губами.
Никита кивнул: да. Мышкин слез, дрожащими руками натянул джинсы и футболку.
Они с Никитой вышли в коридор – как же холодно, черт.
Дверь родительской спальни была плотно закрыта. Леша подошел, прислушался. Постоял пару секунд и наконец приоткрыл.
Вагазов лежал, всё так же привязанный, и тяжело дышал. Лицо его опухло и заплыло, глаза налились красным, и когда Леша зашел, он окинул его таким взглядом, что Мышкину захотелось упасть на колени и взмолиться о пощаде. Максим с Мариной стояли у окна, рассматривая узор ковра на полу.
Леша беспомощно огляделся. Он совсем не знал, о чем говорить, как говорить. Что делать вообще.
Но Вагазов сам пришел ему на помощь.
– Так и будешь молчать? – прохрипел он. – Ну, давай, Мышкин, говори.
Леша нащупал стило в кармане джинсов, вытащил и дрожащей рукой направил на Рената.
– Мы знаем, что вы инсептер, – произнес он тихо, но уверенно. – Вы лжете акабадорам.
Вагазов расхохотался – глухо, будто залаял старый цепной пес.
– И что? – рявкнул он.
Леша ждал, что Вагазов начнет злиться и отпираться, но он только поднял глаза к потолку и односложно произнес:
– Лгу. Дальше?
– В Питере пропал инсептер! – заорал Леша. – Это вы виноваты! Где он? Где Иван Сидоренко?
Стило мелко дрожало в неуверенной Леши-ной руке.
– Если бы не эти тупицы, – произнес Вагазов, – я бы увел его по-тихому никто бы не заметил.
– Какие тупицы? – осторожно поинтересовался Леша.
– Акабадоры! Инсептеры! Все! – крикнул Ренат, брызнув слюной в потолок. – Все!
Леша с Никитой машинально отпрянули. Мышкин бросил короткий взгляд на Марину с Максимом. Те опустили головы еще ниже.
– Мне нужно было его спрятать, вывести из игры, – продолжил Ренат. – Чтобы никто не догадался, чтобы никто не видел его. Потому что на него начали охотиться. Если бы его нашли… если бы узнали, что он такой… Если бы… Мой секрет бы раскрыли!
– Кто начал охотиться? – хором спросили Леша и Никита.
– Я не знаю! – огрызнулся Вагазов и потом чуть тише добавил. – Принесите воды.
Леша с Никитой переглянулись: кто пойдет? Максим кивнул из дальнего угла комнаты: схожу. Косо посматривая на Рената, он обогнул кровать и почти бегом бросился на кухню.
– То есть, – продолжил Леша, – кто-то начал на него охотиться, и вы решили его спрятать?
– Быстро соображаешь, – прохрипел Вагазов.
Тут Максим вернулся с кухни. Он сунул Леше граненый стакан, до верху наполненный водой, и Мышкин замешкался: подойдешь к Вагазову с этим стаканом, он тебя и пришибет. Хотя как, он же связанный.
– Дай мне попить, идиот! – рявкнул Ренат, и Мышкин повиновался. Подойдя ближе, он осторожно поднес стакан к сухим губам Вагазова, и тот стал жадно пить. В другой руке Леша всё еще держал стило.
– Зачем кому-то охотиться на инсептера? – спросил Анохин.
Ренат сделал последний глоток, вздохнул.
– Потому что он никакой не инсептер, – сказал он, глядя Леше в глаза. – Он мой эскрит
* * *
Леша поставил пустой стакан на тумбочку, отошел. Переглянулся с Анохиным. Тот покачал головой. Марина всё также изучала ковер, казалось, слова Рената ее ничуть не удивили. Максим непонимающе хлопал глазами.
– Что значит эскрит, – Мышкин первым подал голос. – Все говорили, что он инсептер! Что он пропал!
