– Степа, – мне пришлось шептать, чтобы не разбудить Воронцовых. – С точки зрения физики дурное предчувствие имеет право на существование или антинаучно?
– Мне кажется, это больше по твоей части – из области информатики…
– Ты хочешь сказать, что некие фоновые процессы в мозгу сопоставляют разрозненные фрагменты прошлого и настоящего, чтобы подавать сознанию низкоприоритетные тревожные сигналы? – тут же задал я новый вопрос.
– Вот… – Степа тихо рассмеялся. – Мне бы не удалось так сформулировать… А если с точки зрения физики…
Повисло долгое молчание, мне даже показалось, что Степа заснул, но он продолжил:
– Представь, что ты – четырехмерная голограмма…
– Даже не буду пытаться. Дальше давай.
– Ладно. Если ты четырехмерная голограмма, то в каждый момент времени в тебе содержится информация о твоем прошлом и будущем.
– Наверное, в очень заархивированном виде, – вставил я.
– Что-то вроде того. Большинство твоей материи не может перемещаться во времени, но некоторые элементарные частицы на это вполне способны.
– Кажется, начинаю понимать, – удивился я.
– То есть с точки зрения физики какая-то крошечная часть тебя была в будущем и несет на себе его отпечаток.
– Спасибо. Спокойной ночи.
Со сном, впрочем, не сложилось. Нехорошее предчувствие не покидало меня, несмотря на все доводы разума. Я не собирался с этим мириться и сделал то, что умел лучше всего, – врубил ноут, залез в школьную систему видеонаблюдения и начал пересматривать записи камер. Тот, кто подкинул к моей комнате цветок, должен был попасть в кадр. Все законы логики и физики подсказывали, что задача имеет решение, но я откуда-то знал, что ничего из моей затеи не выйдет.
– Успокойся, Дём, – сказал я себе. – Нет никакого знания за пределами науки и логики.
Помогло не очень, и у меня начало портиться настроение. В конце концов, разум – моя самая сильная сторона, мое главное оружие, он должен работать без перерывов на всякие иррациональные предчувствия! Предаваясь таким невеселым размышлениям, я мотал и мотал записи камер, пытаясь отыскать неизвестного разносчика кладбищенских цветов. Удача улыбнулась мне ближе к трем часам – на ускоренной перемотке промелькнула темная фигура высокого мужчины.
– Совсем другое дело, – я прокрутил запись назад, включил воспроизведение и стал ждать.
С тем же успехом можно было бы дожидаться конца света по календарю майя, которые, как известно, верили в циклическую природу времени. Ничего! Совершенно пустой коридор – никто не проходил, не пробегал, не проползал, ни с цветами, ни без! Больше двух часов я пытался снова поймать фигуру высокого незнакомца – безрезультатно! Отчаявшись окончательно, снова врубил ускоренную перемотку и почти сразу увидел человека, идущего по коридору. Стоило мне замедлить запись, неизвестный пропал. Отыскать его снова не удавалось. За окном уже начало светать.
– Что с тобой, Дём? – спросил я себя. Ответа не было. Неопределенность пугала, захотелось спросить совета у кого-то знающего. В Хабаровске уже наступило утро. Можно было позвонить ясновидящей и попросить ее совета. С Александрой я познакомился на «Битве колдунов», и с тех пор девушка несколько раз выручала меня. Телефон уже был у меня в руках, но в последний момент я передумал – мне стало ясно, что разговор с Сашей может окончательно выбить меня из колеи.
– Еще одна капля мистической иррациональности – и мой мозг серьезно пострадает. Все, хватит! С этой минуты – только научные гипотезы и серьезные доказательства! – сказал я себе, плюхнулся на кровать, накрыл голову подушкой и тут же вырубился.
Глава 3
Лабиринт знаний
Следующая неделя прошла без происшествий. Я учился, работал, иногда участвовал в вечерних сетевых сражениях. Чем ближе к экзаменам, тем привлекательней становились компьютерные игрушки. У меня вообще сложилось впечатление, что все эти контрольные, испытания и проверки убивают мотивацию учиться. Почему так, я не знал и выяснять у интернет-психологов не собирался. В общем, школьная жизнь функционировала безошибочно, как мои программы, пока однажды к нам на первый урок не пришла завуч.
– Доброе утро, ребята, – сказала она. – У меня для вас хорошие новости!
Класс замер в ожидании неприятностей.
– Нам предстоит выступить на городской олимпиаде по математическому многоборью! – завуч замолчала в предвкушении бурных и продолжительных аплодисментов.
– Может, лучше будем участвовать в олимпиаде по придумыванию дурацких названий? – спросил я у Степы. И тут же сам ответил: – Хотя подожди… Похоже, она уже прошла и победители определились.
Наше веселье не осталось незамеченным.
– Ольга Ивановна, кто эти веселые молодые люди на последней парте? – поинтересовалась завуч.
– Григорьев и Фокин, – ответила математичка. – Кстати, рекомендую их для вашей олимпиады. Они одни из лучших.
Мне резко расхотелось смеяться. Я вообще считаю всевозможные соревнования, состязания и олимпиады глупым занятием. Пустая трата времени – доказывать кому-то, что ты лучше. В реальной жизни нужно работать, желательно в команде, а не меряться ай-кью
[59]. Впрочем, моим мнением никто не поинтересовался, и через три дня интернатовский минивэн увез нас на олимпиаду, которая проходила в одном из институтов на Юго-Западе Москвы. По поводу состава команды вчера шли жаркие споры – я думал, дело дойдет до подбрасывания монетки, но договориться все-таки удалось. Кроме меня и Степы на олимпиаду поехала Ася – куда же теперь без нее! Вечно задумчивая Верочка в очках с толстыми линзами была сильна в геометрии. Артема Плотникова взяли как главного эрудита и отличника по всем предметам. Братья Воронцовы просто хотели поехать с нами, поэтому убедили всех, что в команде обязательно должны быть запасные.
– Вдруг нужно будет чистую бумагу достать! – сказал Кирилл.
– Или что-то в Интернете подсмотреть! – добавил Даня.
В общем, проще было взять их с собой, чем спорить. Всю дорогу по пробкам завуч развлекала нас скучными рассказами о том, как важно показать отличные результаты и одолеть всех в многоборье.
– Это новый перспективный формат, – говорила она.
Здание института поражало монументальностью форм – все было слишком большим. Казалось, что архитектор рассчитывал на студентов минимум трехметрового роста и группы из нескольких сотен человек. Нас встретили на проходной и проводили в самую большую аудиторию.
– Похоже на уровень компьютерной игры, – сказал я Степе. – Спроектировано так, чтобы люди терялись и бесконечно бегали по одной и той же локации.
Через пятнадцать минут нам раздали задания, и на этом шутки закончились.
