Дженкинс был за рулем; Джоунз спал. Задание превратилось в
совершеннейшую тоску через десять минут после того, как они вслед за автобусом
выехали из Ноксвила. Обычное наблюдение, было сказано им. Если и потеряете его,
ничего страшного. Но лучше не терять.
До рейса Хантингтон – Атланта было еще два часа, и Эбби
уселась в уединенном уголке темного бара, просто поглядывая по сторонам. На
стуле рядом с ней лежала ее дорожная сумка. Вопреки данным ей инструкциям она
все-таки уложила в сумку туалетные принадлежности, косметичку, кое-что из
одежды. Она даже решилась написать записку родителям: ей совершенно необходимо
вернуться в Мемфис, она должна увидеть Митча, с ней все в порядке, не стоит беспокоиться,
обнимаю, целую, люблю, Эбби. Не обращая внимания на чашку с кофе, она смотрела,
как приземляются и взмывают в воздух самолеты.
В данный момент Эбби не знала даже, жив ли еще ее муж или
уже нет. Тэмми сказала, что он был очень напуган, но все же полностью владел
собой. Как всегда. Она сказала еще, что он собирается лететь в Нэшвилл, а она
сама, Тэмми, вылетит в Мемфис. Все это несколько сбивало с толку, однако Эбби
была уверена в том, что он знал, что делает. Значит, ей нужно было добраться до
Пердидо Бич и ждать.
Никогда ранее Эбби не приходилось слышать о месте с таким
названием. И она твердо знала, что Митч тоже ни разу в жизни там не был.
Атмосфера в баре начинала действовать на нервы. С удручающей
регулярностью каждые десять минут к ней подходил какой-нибудь подвыпивший
бизнесмен, предлагая скрасить скуку ожидания в его компании. Эбби предложила
убираться уже по меньшей мере десятку мужчин.
Через два часа объявили посадку. Эбби уселась в кресло у
прохода. Застегнув ремень безопасности, расслабленно обмякла. И тут же увидела
ее.
Это была ослепительная блондинка с высокими скулами и
волевым подбородком, который выглядел почти мужским; тем не менее, женщина была
весьма привлекательна. Ее выразительное лицо Эбби уже встречала где-то. Даже глаза
ее были тогда так же прикрыты, как и сейчас. Блондинка скользнула по Эбби
взглядом и прошла мимо, чтобы занять свое место.
Бар “Кораблекрушение”! В баре тоже сидела блондинка. Она еще
все пыталась подслушать разговор с Эбанксом. Значит, они-таки нашли ее! И уж
если они нашли ее, то где сейчас мог быть ее муж? Что они с ним сделали? Ей
пришла на память дорога от Дэйнсборо до Хантингтона: два часа по горному
серпантину, а ведь она неслась как сумасшедшая! Нет, они не могли ее выследить.
Двигатели взвыли, самолет начал свой разбег. Через несколько
минут он взял курс на Атланту.
Второй раз за последние три недели с борта “Боин-га-727”
Эбби смотрела на то, как сумерки падают на Атланту. Но любовалась этим зрелищем
не она одна. Через полчаса они обе были уже на земле и опять-таки обе
отправились в Мобайл.
Из Цинциннати Митч вылетел в Нэшвилл. Самолет приземлился в
среду в шесть вечера, банки к этому времени уже давно были закрыты. В
телефонной книге он разыскал адрес фирмы, сдававшей напрокат небольшие
грузовички, и тут же махнул рукой, останавливая такси.
Он арендовал самый маленький. Расплатился наличными и тем не
менее был вынужден предъявить свое водительское удостоверение и оставить в
залог кредитную карточку. Если Де Вашеру удастся проследить его до этой
небольшой конторы в Нэшвилле, что ж, значит, это сама судьба.
Митч купил двадцать картонных упаковочных ящиков и
отправился на квартиру.
Он ничего не ел целые сутки, но тут ему просто повезло:
Тэмми оставила в кухоньке пакет воздушной кукурузы и две банки с пивом. Все это
Митч уничтожил в мгновение ока. В восемь вечера он первый раз набрал номер
“Хилтона” в Пердидо Бич, спросил о Ли Стивенсе. Еще не прибыл, ответили ему.
Тогда он растянулся прямо на полу и начал думать о тысяче разных вещей, которые
могли произойти с Эбби. Может, она в этот момент лежит мертвая в Кентукки, а он
ничего не знает. Даже позвонить не может.
Диван-кровать стоял разложенным, на пол свисали дешевые
простыни – домохозяйка из Тэмми была неважная. Митч посмотрел на это неудобное
временное ложе и опять вспомнил жену: всего пять Дет назад они изнуряли себя
любовью на чем угодно. Остается только надеяться, что она сейчас на борту
самолета. Одна.
Он прошелся по квартире. Сел на нераспечатанную коробку с
надписью “Сони”, полюбовался кучей коробок с документами. На ковре Тэмми
выстроила две башни из бумаг – одна содержала в себе сведения о кайманских
банках, другая – о кайманских же компаниях. На вершине каждой башни лежало по
блокноту, где были перечислены названия, указаны номера страниц, абзацы. И –
имена!
Даже Тарранс теперь смог бы довести всю операцию до конца.
Тут будет чем поживиться Большому жюри. Генеральный прокурор созовет
пресс-конференцию. А суды будут предъявлять обвинение за обвинением, обвинение
за обвинением.
Специальный агент ФБР Дженкинс зевнул в телефонную трубку и
набрал номер мемфисского отделения. Он не смыкал глаз ровно двадцать четыре
часа. Джоунз храпел в кабине машины.
– ФБР, – ответил ему мужской голос.
– С кем я говорю? – спросил Дженкинс. Проверить все-таки не
помешает.
– Это Эклин.
– Привет, Рик. Дженкинс. Мы…
– Дженкинс? Где вы пропадали? Не бросай трубку! Дженкинсу
удалось справиться с зевотой, он окинул быстрым взглядом автобусную станцию. В
прижатой к уху трубке послышался злой и раздраженный голос.
– Дженкинс! Где вы находитесь? – Это был Уэйн Тарранс.
– На автобусной станции в Мобайле. Мы потеряли его.
– Что вы?.. Да как вы могли?.. С Дженкинса слетела последняя
дремота, он быстро заговорил в трубку:
– Минутку, Уэйн. Нам были даны указания следовать за ним в
течение восьми часов, чтобы выяснить, куда он направится. Ты сам назвал это
рутиной.
– Я не могу поверить в то, что вы его потеряли.
– Уэйн, нам ни слова не было сказано о том, что мы должны ни
на шаг не отходить от него до конца жизни. Всего восемь часов, Тарранс. Мы же
не слезали с его хвоста целых двадцать часов. Но он ушел. Что же в этом такого?
– Почему вы не звонили до этого?
– Пытались дважды. Из Бирмингема и Монтгомери. Оба раза ваш
номер был занят. Что происходит, Уэйн?
– Подождите минуту.
Дженкинс в ожидании переложил трубку в другую руку. Голос,
который он услышал, принадлежал уже другому человеку.
– Алло, Дженкинс?
