Митч замечал все, что происходило с женой, но не пытался ни
во что вмешиваться. Да и что он мог ей сказать, в самом деле? Но через
несколько дней, может, они и поговорят.
К концу четвертого дня, то есть среды, на горизонте
показались очертания Большого Каймана. Сделав большой круг, они встали на якорь
в миле от берега. В сумерках Бэрри Эбанкс распрощался с ними. Прощание было
простым и недолгим. Эбанкс отчалил от яхты на своем резиновом плотике. Он
сказал, что направится в соседнюю секцию, это в трех милях от Боддентауна, а
оттуда позвонит кому-нибудь из своих, чтобы за ним приехали. Таким образом, он
еще на подъезде к дому будет знать, нет ли поблизости подозрительных субъектов.
Все будет хорошо, заверил он их.
Резиденция Джорджа на Малом Каймане представляла собой
небольших размеров главное здание – из дерева, выкрашенного белой краской,
рядом стояли два домика поменьше. Постройки располагались в четверти мили от
берега, зато совсем рядом был крошечный заливчик. Но даже от него домов видно
не было. В самом маленьком из них жила местная женщина, которая следила за
порядком в резиденции. Звали ее Фэй.
Макдиров поселили в главном здании. Всеми силами они
старались как можно быстрее вжиться в новое окружение, привыкнуть к совершенно
иному ритму жизни. Рэй часами бродил по берегу, предпочитая оставаться наедине
со своими мыслями. Настроение у него было самое приподнятое, но он не хотел
смущать им брата и его жену. Ежедневно вдвоем с Джорджем они садились на яхту и
часами плавали меж островов, основательно накачиваясь виски. Возвращались
обычно пьяными.
Первые несколько дней Эбби провела в маленькой комнате
наверху, сидя у окна, выходящего на маленький залив. Она продолжала писать
письма, начала вести дневник. Спала она одна.
Дважды в неделю Фэй садилась за руль “фольксвагена” и
отправлялась в город, для того чтобы закупить продукты и привезти почту. Однажды
она вернулась с небольшой посылкой от Бэрри Эбанкса. Джордж передал ее Митчу.
Внутри оказалась бандероль, посланная на имя Эбанкса Дорис Гринвуд. Митч вскрыл
толстый конверт и увидел три сложенные газеты: две из Алабамы и одну из Майами.
Заголовки кричали о предъявлении массовых обвинений юристам
фирмы “Бендини, Ламберт энд Лок” в Мемфисе. В общей сложности обвинялся
пятьдесят один сотрудник фирмы – в том числе и отошедшие несколько лет назад от
дел пенсионеры. А в Чикаго в суд были вызваны члены обширного семейства Моролто
– тридцать один человек. Генеральный прокурор уведомил общественность, что
точка еще не поставлена и обвинения по мере их формулирования будут предъявлены
и новым лицам. Пока же общим взорам предстала лишь верхушка айсберга. Директор
ФБР Ф. Дентон Войлс позволил прессе воспроизвести цитату из своего выступления,
в котором он заявлял, что данная операция нанесла сильнейший удар по
организованной преступности в Америке… Это должно послужить последним
предупреждением, говорилось в цитате, для всех тех, кто борется с искушением
заключить сделку с капиталом сомнительного происхождения.
Сложив газеты, Митч отправился в долгую прогулку по берегу.
Отшагав уже изрядно, он уселся на песок в тени пальм. В газете из Атланты были
поименно названы все юристы фирмы Бендини, которым предъявили обвинения. Митч
медленно скользил глазами по строкам. Он не испытывал никакой радости, видя
знакомые имена. Он даже испытал нечто похожее на жалость к Натану Локу. Но
только похожее. Перед ним стояли лица Уолли Хадсона, Кендалла Махана, Джека
Олдрича и, наконец, Ламара Куина. Он был знаком с их женами, видел их детей.
Устремив свой взгляд к горизонту, Митч подумал о Ламаре и Кэй Куин. Он любил их
и ненавидел одновременно. Они помогли фирме очаровать, соблазнить его, да-да, и
на них тоже лежала вина за это. Но ведь они же были и его друзьями. Какая
досада! Может, Ламар, отбыв пару лет в заключении, будет освобожден по
какой-нибудь амнистии! Может, Кэй и детишки как-нибудь переживут это трудное
время? Может быть.
– Я люблю тебя, Митч. – Позади него стояла Эбби с
пластиковым кувшином и двумя стаканами в руках.
Он улыбнулся ей, сделал знак рукой, чтобы садилась рядом.
– А что в кувшине?
– Пунш с ромом. Фэй приготовила для нас.
– Крепкий? Она уселась на песок.
– Почти чистый ром. Я сказала Фэй, что нам необходимо
напиться, и она согласилась.
Он крепко обнял ее левой рукой, правой поднося к губам
стакан с пуншем. Оба смотрели вдаль, на маленькую рыбацкую лодочку, видневшуюся
среди сверкающих волн.
– Ты очень боишься, Митч?
– Я просто в ужасе.
– И я. Просто не верится.
– Но мы же сделали это, Эбби. Нам же удалось! Мы живы, мы в
безопасности. И мы вместе.
– А что будет завтра? Послезавтра?
– Я не знаю, Эбби. Может, будет и хуже, кто его знает. И мое
имя тоже может появиться в газете вместе с теми, против кого готовят обвинения
сейчас. А может, мы будем мертвы. Есть вещи и похуже, чем шляться по Карибскому
морю с восемью миллионами в кармане.
– Как ты думаешь, с моими родителями все в порядке?
– Думаю, да. Что выиграют Моролто, причинив вред твоим
старикам? У них все хорошо, Эбби.
Она вновь наполнила стаканы, поцеловала Митча в щеку.
– Я приду в норму, Митч. Если уж мы вместе, я со всем
справлюсь.
– Эбби. – Митч поднялся, не сводя глаз с поверхности воды. –
Я хочу сделать признание. – Слушаю тебя.
– По правде говоря, мне никогда не хотелось быть юристом.
– Да ну?
– Нет. В глубине души я всегда мечтал стать моряком.
– Неужели? А тебе приходилось когда-нибудь заниматься
любовью на пляже?
На мгновение Митч запнулся.
– М-м, нет.
– Тогда выпей, моряк! Пора бы нам подумать о наших детях!
