– Мелочи. – Митч дружелюбно улыбнулся. Легонько кашлянув,
Оливер Ламберт решил вновь вернуться к деловой части.
– Митч, в фирме очень прохладно относятся к тем, кто любит
выпить и поволочиться за женщинами. Мы вовсе не святоши, но бизнес для нас
превыше всего. Мы не лезем на рожон и очень много работаем. И много
зарабатываем.
– Все вами сказанное меня полностью устраивает.
– Мы оставляем за собой право подвергнуть любого сотрудника
фирмы тесту на наркотики.
– Я их не употребляю.
– Тем лучше. Какой религии вы придерживаетесь?
– Хожу в методистскую церковь.
– Отлично. В вопросах веры мы очень терпимы. В фирме
работают католики, баптисты, приверженцы епископальной церкви. В общем-то, это
личное дело сотрудников, но мы и об этом хотим знать. Мы стоим за прочную,
стабильную семью. Когда наш юрист счастлив, он лучше работает. Вот почему мы
задаем вам все эти вопросы.
Митч чуть наклонил голову и улыбнулся. Все это ему уже
приходилось слышать.
Мужчины переглянулись, затем их взгляды сошлись на нем. Это
означало, что их беседа подошла к такому моменту, когда гостю дозволялось
задать высокому синклиту один-два вежливых вопроса. Митч поменял положение ног.
Вопрос номер один – деньги, необходимо же сравнить их предложение с уже
имеющимися. Если сумма его не устроит, подумал Митч, то, что ж, приятно было
познакомиться с вами, господа. А вот если оклад подойдет, вот тогда он будет
готов беседовать с ними о семье, женитьбе, о футболе и Боге. Из собственного
опыта он знал, что, подобно другим фирмам, эти тоже будут долго ходить вокруг
да около, пока всем не станет неловко и других тем для беседы не останется.
Ладно, зададим сначала вопросик полегче.
– С чего мне предстоит начать работу в вашей фирме?
Вопрос им понравился. Ламберт и Макнайт повернули головы к
Ламару – отвечать должен был он.
– Первые два года вы будете как бы учеником, хотя это
называется у нас иначе. Вас будут посылать в командировки по всей стране на
семинары по налогообложению. Учиться вам придется еще много. Зимой следующего
года вы проведете пару недель в Вашингтоне, в институте налогообложения. У нас
есть все основания гордиться нашими экспертами, поэтому постоянная учеба
обязательна для каждого из нас. Если вы захотите защитить диссертацию по
налогам, фирма оплатит все ваши расходы. Что касается практической
деятельности, то в эти первые два года не ждите чего-то необычного. Много
работы с документами и общей рутины. Но платить вам будут хорошо.
– Сколько?
Ламар взглянул на Макнайта, не сводившего глаз с Митча.
– Вопрос об окладе и дополнительных льготах мы обсудим,
когда вы приедете в Мемфис.
– Я хочу услышать хотя бы приблизительную цифру, в противном
случае поездка в Мемфис может и не состояться. – Макдир усмехнулся мягко, но
все же чуть высокомерно. Он говорил как человек, которому сделали три блестящих
предложения.
Компаньоны обменялись понимающими улыбками. Первым заговорил
Ламберт:
– О’кей. В первый год основной оклад восемьдесят тысяч
долларов плюс премии. На следующий год оклад восемьдесят пять тысяч плюс
премии. Льготный низкопроцентный заем на покупку дома. Членство в двух клубах.
И новый “БМВ”. Цвет, конечно, выбираете сами.
Они впились глазами в его губы, против воли растягивающиеся
в улыбку. Он фыркнул.
– Это немыслимо, – пробормотал Митч. Восемьдесят тысяч, в
Мемфисе равнялись ста двадцати тысячам в Нью-Йорке. Да еще “БМВ”! Спидометр его
фургончика-“мазды” накрутил уже десятки тысяч миль, а сама машина сейчас стояла
на приколе, в ожидании, пока он накопит достаточно денег на новый стартер.
– И еще кое-какие льготы, которые мы с радостью обсудим,
когда вы приедете в Мемфис.
Внезапно ему очень захотелось съездить в Мемфис. Кажется,
там есть еще какая-то река?
Ему удалось собраться, лицо посерьезнело. Строго и
значительно глядя на Оливера Ламберта, как бы позабыв о деньгах, о доме и
“БМВ”, он произнес:
– Расскажите мне о вашей фирме.
– У нас работает сорок один юрист. В прошлом году в
пересчете на одного работающего мы получили доход больший, чем любая другая
фирма, пусть даже и более крупная. Включая и самые известные в стране. У нас
исключительно богатая клиентура: корпорации, банки и те люди, которые в
состоянии платить высокие гонорары и не жаловаться на это. Мы специализируемся
на международном налогообложении, это очень интересно и не менее выгодно. Мы
имеем дело только с теми, кто может платить.
– Сколько времени уходит у сотрудников на то, чтобы стать
компаньоном фирмы?
– В среднем около десяти лет, и это десять лет напряженного
труда. Считается обычным, когда компаньон зарабатывает полмиллиона в год и
уходит на пенсию еще до пятидесяти. Безусловно, они тоже что-то дают фирме. В
вашем случае – это восьмидесятичасовая рабочая неделя, однако партнерство в
фирме стоит таких усилий.
Ламар чуть подался вперед.
– Но чтобы зарабатывать шестизначные суммы, вовсе не
обязательно дожидаться партнерства. Я работаю в фирме семь лет, а стотысячный
рубеж перешагнул четыре года назад.
Митч на мгновение задумался и быстро подсчитал, что к
тридцати годам он может зарабатывать гораздо больше ста тысяч в год, скорее,
ближе к двумстам. К тридцати годам!
Они не спускали с него глаз и знали наверняка, что именно он
подсчитывает в уме.
– Чем фирма, специализирующаяся на международном
налогообложении, занимается в Мемфисе?
Вопрос вызвал улыбки. Ламберт снял очки и стал покручивать
ими в воздухе.
– Хороший вопрос! Фирму основал мистер Бендини в 1944 году.
Он был юристом, занимался налогами в Филадельфии, имел несколько богатых
клиентов с Юга. Потом ему пришло в голову обосноваться в Мемфисе. В течение
двадцати пяти лет он не нанимал никого, кроме профессионалов в налоговом
законодательстве, и фирма процветала. Мы тоже все люди пришлые, но Мемфис
успели полюбить. Это очень приятный старый южный город. А мистер Бендини умер в
1970 году.
– Сколько в фирме компаньонов?
– Активных – двадцать. Мы стараемся придерживаться
соотношения один компаньон – один сотрудник. Для промышленности это, может,
высоковато, ну а нас устраивает. И потом, у нас свой подход.
– Все наши компаньоны к сорока пяти становятся
мультимиллионерами, – добавил Ройс Макнайт.
