Такие же точно приспособления были спрятаны в стенах каждой
спальни. Найдя в прихожей лестницу-стремянку, пришедшие забрались на чердак.
Один из них достал приемник и передатчик из чемоданчика, а другой в это время
тщательно протягивал тончайшие проводки. Скрутив их и перетянув изоляцией, он
протянул их в угол, где его напарник поставил передатчик в старом ящичке из-под
картотеки. Проводок переменного тока был отделен и затем прикреплен к
передатчику. Между черепицами крыши на пару сантиметров поднялась антенна.
Тщательно уничтожив следы своей работы, они через десять
минут закончили выполнение задания. Херси был выпущен; мужчины прошли в гараж.
Сев в “БМВ”, они быстро скрылись в ночной темноте.
В то время как Оливеру Ламберту и его гостям подавали
жареные морские гребешки, на стоянке у ресторана тихо остановился “БМВ”.
Сидевший за рулем нашел у себя в кармане ключи от темно-красного “ягуара”,
собственности мистера Кендалла Махана, адвоката. Оба техника перебрались из
“БМВ” в “ягуар”. Махан жил гораздо ближе, чем Макдир, и, судя по плану дома,
работа будет сделана быстро.
На пятом этаже фирмы Бендини Маркус смотрел на панель с
помигивающими лампочками, ожидая сигнала из дома 1231 по Ист-Медоубрук. Ужин в
ресторане закончился полчаса назад, можно было начинать прослушивание. Слабо
вспыхнула маленькая желтая лампочка, и Маркус надел наушники. Нажал кнопку
записи, вслушиваясь. В ряду под надписью “Макдир 6” замигал зеленый огонек. Это
была спальня. Цвет его стал более интенсивным, голоса, сначала едва слышимые,
звучали уже отчетливо. Он увеличил громкость.
– Джил Махан – сука, – раздался женский голос,
принадлежавший миссис Макдир. – И чем больше она пьет, тем большей сукой
становится.
– Мне кажется, она просто была в плохом настроении, –
отозвался мужской голос, видимо, принадлежавший мистеру Макдиру.
– Муж у нее нормальный, а она – просто хамка, – сказала
миссис Макдир.
– Ты пьяна? – спросил ее мистер Макдир.
– Почти. Я готова к неистовой любви. Маркус еще добавил
громкости и склонился над панелью.
– Снимай одежду, – потребовала миссис Макдир.
– Мы уже целую вечность этим не занимались, – сказал мистер
Макдир.
Маркус поднялся и дугообразно завис над тумблерами и
лампочками.
– И чья в этом вина? – спросила она.
– Я уже не помню. Ты прекрасна.
– В постель, – скомандовала она.
Маркус повернул рукоятку громкости до отказа. Он улыбался;
дыхание его стало тяжелым. Ему нравились новые сотрудники, недавние выпускники,
полные неукротимой энергии. Раздававшиеся в наушниках звуки наполняли радостью
его сердце. Он закрыл глаза и дал волю воображению.
Глава 9
Прошло две недели. Кэппс заключил удачную сделку, главным
образом благодаря череде восемнадцатичасовых рабочих дней самого молодого
сотрудника фирмы, сотрудника, еще даже не сдавшего экзамен на звание адвоката и
бывшего слишком занятым практической деятельностью, для того чтобы беспокоиться
об этом. В июле он закрывал своими счетами по пятьдесят девять часов в неделю,
что было рекордом фирмы для человека, пока еще не сдавшего экзамен. На
ежемесячном совещании Эйвери с гордостью проинформировал компаньонов о том, что
для новичка Макдир справляется просто замечательно. Дело Кэппса было завершено
на три дня раньше планируемого, и это благодаря Макдиру.
Оливер Ламберт высказал озабоченность по поводу подготовки к
экзамену: до него оставалось менее трех недель, и каждому было ясно, что Макдир
не успевает, В июле он отменил половину встреч с консультантами, отметив в
своем дневнике только двадцать учебных часов. Эйвери успокоил присутствующих,
заявив, что парень все сделает.
За пятнадцать дней до экзамена Митч все же взбунтовался.
Экзамен почти наверняка будет провален, объяснял он Эйвери за обедом в
Манхэттен-клубе. Ему нужно время для занятий. Много времени. Он может
поднатаскаться за оставшиеся две недели и как-нибудь сдать, но для этого он
должен быть предоставлен самому себе. Никаких цейтнотов. Никаких чрезвычайных
обстоятельств, никаких ночей напролет, он умоляет. Эйвери внимательно выслушал
его и извинился за имевшую место гонку. Он обещал Митчу забыть о нем на
ближайшие две недели. Митч поблагодарил.
В первый понедельник августа в главном зале библиотеки на
первом этаже собрались все члены фирмы. Этот самый большой из библиотечных
залов был предназначен как раз для подобного рода собраний. Часть
присутствовавших сидели за уникальной работы столом вишневого дерева. Остальные
расположились вдоль стеллажей, тесно уставленных обтянутыми кожей юридическими
справочниками, которыми десятилетиями никто не пользовался. Здесь были все
работавшие в фирме, пришел даже Натан Лок. Он немного опоздал и теперь в одиночестве
стоял у двери. Он не сказал никому ни слова, и никто, кроме Митча, бросавшего
украдкой на мистера Черные Глаза взгляды, не смотрел в его сторону.
Атмосфера в зале была печальной. Ни одной улыбки. В
сопровождении Оливера Ламберта вошли Лаура Ходж и Бет Козински. Их усадили
напротив стены, где висели два забранных траурной вуалью портрета. Женщины
держались за руки и старались улыбаться. Мистер Ламберт стоял спиной к стене и
обводил глазами присутствующих.
Он заговорил своим мягким, глубоким баритоном, полным
симпатии и сочувствия. Заговорил негромко, почти шепотом, но мощь его голоса
доносила каждое сказанное слово до стоящих в самых дальних углах зала людей.
Ламберт смотрел на двух вдов и говорил о том, какую глубокую печаль испытывает
вся фирма, какой заботой будут окружены родственники погибших все то время, что
будет существовать фирма. Говорил о Марти и Джо, о первых годах работы, о том,
как необходимы были их общему делу эти два молодых человека, чья смерть нанесла
фирме столь тяжелый урон, говорил о их преданности и любви к своим семьям.
Ламберт был красноречив. Он говорил, ни на мгновение не
задумываясь о содержании следующего предложения. Вдовы тихонько плакали и
вытирали слезы. Начинали сопеть и другие: Ламар Куин и Дуг Терни.
