– А я слышал об обратном. Ваша подготовка беспокоит
компаньонов.
– А подписанные счета, которые я в избытке приношу фирме,
компаньонов не беспокоят?
– Не стоит острить. Вам говорили, что экзамен для вас важнее
всего остального. Работник, не имеющий лицензии адвоката, фирме не нужен.
У Митча на языке вертелось несколько достойных ответов, но
он оставил их при себе. Лок отступил и растворился в темноте. Придя к себе в
кабинет, Митч спрятал листок с именами и датами в ящик и раскрыл учебник по
конституционному праву.
Глава 10
В субботу после экзамена Митч не поехал в фирму, а, выйдя из
дома, принялся копаться в клумбах с цветами и ждать. После окончательного
обустройства в дом не стыдно было приглашать гостей, а первыми, конечно, станут
родители жены. Всю неделю Эбби занималась чисткой и наведением блеска, теперь
наступало ее время. Она обещала, что родители приедут ненадолго, максимум на
несколько часов. Он обещал быть предельно вежливым.
Митч вымыл и отдраил оба новеньких автомобиля, и они
выглядели как в демонстрационном зале. Газон был вычищен соседским мальчишкой.
Мистер Райс целый месяц удобрял его, и теперь трава “начала набирать рост”, как
он выразился.
Они приехали в полдень, и Митч неохотно отошел от клумб.
Улыбнувшись, он приветствовал их и, извинившись, отправился переодеться. Было
видно, что чувствуют они себя неловко, как ему и хотелось. Пока Эбби показывала
им обстановку и каждый сантиметр обоев, Митч все стоял под душем. На
Сазерлендов самое большое впечатление произвели мелочи. Мелочи всегда
производят впечатление. Ее родители рассуждали в основном о том, что было в их
доме такого, чего нет у других. Отец – президент небольшого окружного банка,
который уже лет десять балансировал на грани краха. Мать была “слишком
порядочной” для того, чтобы работать, и всю свою сознательную жизнь провела в
поисках какой-нибудь значимой социальной деятельности, для которой в их городке
и места не было. Она проследила свою родословную, выведя ее из королевского
дома какой-то европейской страны, что, безусловно, производило неотразимое
впечатление на шахтеров из Дэйнсборо, штат Кентукки. С таким количеством
голубой крови в венах судьба предназначила ей пить горячий чай, играть в бридж,
болтать о мужниных деньгах, порицать менее удачливых и не покладая сил работать
в клубе садоводов. Ее супруг был обыкновенной марионеткой, вскакивающей, как
только она начинала рявкать на него; он жил в постоянном страхе вызвать в ней
гнев. С рождения дочери они неумолимо вбивали ей в голову, что главное в жизни
– быть лучше всех, добиваться больше всех, а самое главное – выйти замуж
удачнее всех. Дочь взбунтовалась и вышла за бедного парня, у которого вся семья
состояла из полусумасшедшей матери и брата-преступника.
– Неплохое у вас тут местечко, Митч, – произнес мистер
Сазерленд, пытаясь сломать лед молчания.
Они сидели за столом и передавали друг другу блюда.
– Спасибо.
Больше ничего, только “спасибо”. Он не отрывал головы от
тарелки. Его улыбки они за обедом не увидят.
Чем меньше он будет говорить, тем более неловко они будут
себя чувствовать. А он хотел, чтобы они ощутили себя не в своей тарелке,
ощутили свою вину, свои ошибки. Он хотел, чтобы они истекали потом и кровью.
Это же они сами решили бойкотировать свадьбу. Камень брошен ими, а не им.
– Здесь так уютно, – произнесла мать, обращаясь неизвестно к
кому.
– Спасибо.
– Мы так гордимся всем этим, мама, – пришла на помощь матери
Эбби.
У них тут же завязался разговор о внутреннем убранстве дома.
Мужчины ели в молчании, а женщины рассуждали о том, во что декоратор превратил
эту комнату, во что – другую. Иногда Эбби от отчаяния была готова заполнять
паузы любой пришедшей в голову чушью. Митчу становилось жаль ее в такие
мгновения, но он упрямо не отрывал глаз от скатерти. Сгущавшийся над столом
воздух, казалось, можно было резать ножом.
– Так значит, ты нашла работу? – задала вопрос миссис
Сазерленд.
– Да. Я приступаю в следующий понедельник. Буду учить
третьеклассников в епископальной школе при церкви Святого Андрея.
– Преподаванием много не заработаешь, – буркнул ее отец.
“Он безжалостен”, – подумал Митч.
– Меня не очень беспокоят деньги, пап. Я учитель, и эта
профессия мне кажется самой важной в мире. Если бы я думала о деньгах, я бы
выучилась на врача.
– Третьеклассники – самый бойкий возраст. Тебе и самой скоро
захочется детей, – заметила мать.
– Может быть, через несколько лет, мама. “Может быть, когда
вы умрете”, – подумал Митч.
– Ты же хочешь детей, Митч? – спросила теща.
– Может, через несколько лет.
Мистер Сазерленд отодвинул тарелку и зажег сигарету. Вопрос
о курении неоднократно обсуждался до их приезда. Митч настаивал на том, чтобы в
доме вообще не курили, а они – в особенности. Спор этот выиграла Эбби.
– А как твой экзамен? – спросил тесть.
“Это уже интереснее”, – подумал Митч и ответил:
– Изнурительный.
– Но ты его сдал?
– Надеюсь.
– Когда это станет известно?
– Через месяц-полтора.
– Сколько он длился?
– Четыре дня.
– После того как мы переехали сюда, он был занят только
учебой и работой, больше ничем, – сказала Эбби. – Этим летом я его почти не
видела.
Митч улыбнулся жене. Его постоянное отсутствие стало больной
темой всех их разговоров, и теперь ему было забавно слышать эти слова, в
которые она облекала свое прощение.
– Что будет, если ты не сдал его? – спросил ее отец.
– Не знаю. Я об этом не думал.
– А если сдашь, оклад повысят? Митч решил быть вежливым, как
и обещал. Но удавалось ему это с трудом.
– Да, будет повышение оклада и неплохая премия.
– Сколько всего юристов в фирме?
– Сорок.
– Боже мой, – воскликнула миссис Сазерленд, закуривая. – Это
больше, чем у нас в округе.
– Где она расположена? – спросил мистер Сазерленд.
– В центре.
– Мы можем поехать посмотреть? – спросила теща.
