– Не знаю. Возможно, воздушный компрессор. А может, топливо.
Точно мы не знаем. Катер был очень сильно поврежден, ответы на многие вопросы
остались в огне.
– Катер принадлежал вам?
– Да, это был один из моих небольших катеров, футов
тридцати. В то утро его наняли ваши друзья.
– Где были обнаружены тела?
– На глубине восьмидесяти футов. Вроде бы ничего
подозрительного, за исключением того, что на телах не было ни ожогов, ни ран,
ничего такого, что могло бы указывать на то, что был взрыв. По-моему, это как.
раз очень подозрительно.
– По данным экспертизы, смерть наступила от попадания воды в
легкие. Другими словами, они утонули.
– Да, утонули. Но ваши друзья были в полном снаряжении, а
его позже обследовал один из моих инструкторов. Все было в полном порядке, а
парни были хорошими ныряльщиками.
– А ваш сын?
– Акваланга на нем не было, но плавал он как рыба.
– Где произошел взрыв?
– Предполагалось, что они будут нырять вдоль рифовой гряды
Роджер Рэк. Вы знакомы с островом?
– Нет.
– Это вдоль побережья Восточного залива, ближе к
северо-востоку. Ваши друзья до этого там еще не были, и мой сын предложил им
попробовать понырять в том месте. Мы хорошо знали ваших друзей. Это были
опытные ныряльщики, и к воде они относились серьезно. Всегда нанимали катер и
не скупились на плату. И всегда требовали Филипа в качестве инструктора. Мы до
сих пор так и не знаем, было ли у них там хоть одно погружение. Катер был
обнаружен в открытом море, в двух милях от того места, уже весь в пламени, на
значительном расстоянии от обычных наших районов деятельности.
– Может, катер снесло течением?
– Это невозможно. Если бы что-то случилось с двигателем,
Филип связался бы с нами по радио – оборудование мы используем самое
современное, и все инструкторы поддерживают постоянную связь с берегом. Не могу
себе представить, чтобы взрыв случился у Роджер Рэк. Его никто не видел, никто
не слышал, а ведь там всегда есть народ. К тому же неуправляемый катер не смог
бы сам продрейфовать две мили в том направлении. И самое главное, ведь тел на
борту его не было, не забывайте. Предположим, катер действительно отнесло, а
как же тогда тела? Их нашли на глубине в восемьдесят футов, в радиусе двадцати
метров от катера.
– Кто их нашел?
– Мои люди. Мы услышали сообщение по радио, и я тут же
послал людей. Нам было ясно, что это наш катер, мои парни тут же начали нырять.
И обнаружили их через несколько минут.
– Я понимаю, об этом трудно говорить.
Эбанкс допил пиво и швырнул пустую банку в деревянный ящик
для мусора.
– Вы правы. Но время излечивает боль. А вы почему так в этом
заинтересованы?
– У их семей множество вопросов.
– Мне жаль их. Я видел их жен в прошлом году. Они провели
здесь неделю. Такие приятные люди.
– Не могло ли случиться так, что они просто исследовали
новый район, когда все это произошло?
– Могло, но вряд ли. С катера докладывают о перемещениях из
одного района в другой, это обычная практика. Исключений не бывает. Я уволил
инструктора, который не предупредил о перемене места стоянки. Мой сын был
лучшим инструктором на острове. Он вырос в этих водах. Уж он-то ни разу не
позабыл доложить о перемещении катера. Это же так просто. Полиция верит тому,
что все произошло именно так, но ведь и полиция должна во что-то верить. Это
единственная версия, которую они имеют.
– Но как они объясняют состояние тел?
– Никак. По их разумению, это просто еще один несчастный
случай, и все.
– Несчастный случай?
– Мне кажется, нет.
К этому времени сандалии уже натерли ему ноги, и Митч
сбросил их. Вслед за Эбанксом он развернулся, и оба зашагали назад, в секцию.
– А если это не несчастный случай, то что же это?
Эбанкс шел и смотрел, как волны лениво лижут берег. Впервые
за время разговора улыбнулся.
– Есть еще какие-нибудь предположения?
– В Мемфисе ходит слух, что тут могли быть замешаны
наркотики.
– Расскажите мне об этом.
– Я слышал, что ваш сын активно помогал доставке наркотиков
и что в тот день он, скорее всего, должен был на катере выйти в море, чтобы
встретиться со своим напарником, что у них вспыхнула ссора, а мои друзья попали
под горячую руку.
Эбанкс вновь улыбнулся и покачал головой.
– Только не Филип. Насколько я знаю, он никогда не
употреблял наркотиков и не связывался с их доставщиками. Его не интересовали
деньги. Только женщины и спорт.
– И никакой возможности?..
– Ни малейшей. Я ни разу не слышал ничего подобного и
здорово сомневаюсь, что в Мемфисе осведомлены лучше. Остров у нас небольшой, и
пусть даже с опозданием, но хотя бы сейчас я что-то бы знал, Это явная
фальшивка.
Сказано, похоже, было все. Мужчины остановились около бара.
– Сделайте мне одолжение, – обратился к Митчу Эбанкс. – Не
говорите ничего этого их семьям. Доказать правду я не могу, так пусть лучше о
ней и не знают, Тем более в семьях.
– Я не скажу никому. А вас тоже попрошу не упоминать о нашем
разговоре. Тут может кто-нибудь появиться после меня и начать расспрашивать о
моем приезде. Скажите, что мы говорили о подводном плавании.
– Как вам будет угодно.
– Мы с женой собираемся провести здесь отпуск будущей
весной. Я обязательно увижу вас.
Глава 14
Епископальная школа Святого Андрея располагалась позади
одноименной церкви на засаженном деревьями, ухоженном участке земли размером в
пять акров в центре жилого района Мемфиса. Там, где плющ по ему одному
известной причине чуть расступался, взору открывались стены, сложенные из
белого и желтого кирпича. Симметричные ряды стриженого кустарника обрамляли
дорожки и небольшую площадку для игр. Одноэтажное, в виде латинской буквы “L”
здание чувствовало себя очень уютно в тени вековых дубов. Известная своей аристократичностью,
школа св. Андрея была самой дорогой частной школой в городе. Процесс обучения
начинался в школе с групп детского сада и продолжался до шестого класса.
Влиятельные родители записывали своих отпрысков в очередь на поступление уже с
пеленок.
