– Возможно. В него могла попасть пуля, предназначавшаяся
оленю, но это весьма сомнительно. Нашли его довольно далеко от лагеря, в
районе, который редко посещается охотниками. Друзья его утверждают, что не
видели и не слышали никаких других охотников в то утро, когда он пропал. Я
разговаривал с шерифом, теперь уже бывшим, он убежден, что это было убийство.
Он считает, есть все основания утверждать, что тело было забросано листьями
совершенно сознательно.
– Это все?
– О Лэмме – да.
– А Микел?
– Грустная история. Покончил с собой в восемьдесят четвертом
году в возрасте тридцати четырех лет. Выстрелил себе в правый висок из
“смит-и-вессона” калибра 0,357. Оставил длинное прощальное письмо, в котором
выражал надежду, что бывшая жена простит его, и тому подобное. Попрощался с
детьми и матерью. Все очень трогательно.
– Написано его рукой?
– Не совсем. Оно было напечатано, что само по себе
неудивительно – он печатал все. В кабинете у него стояла “IBM-Селектрик”,
письмо напечатано на ней. А почерк у него был отвратительный.
– Что подозрительного здесь?
– Оружие. Никогда в жизни он не покупал оружия. Никто не
знает, откуда оно у него взялось. Не зарегистрированное, без серийного номера.
Один из его друзей говорил, что Микел якобы как-то сказал, что обзавелся
револьвером для защиты. По-видимому, добавил его друг, тот находился тогда в
эмоционально неуравновешенном состоянии.
– А что вы думаете?
Ломакс бросил окурок в подернувшуюся ледком лужу у себя под
ногами. Поднес руки ко рту, подышал на них, согревая.
– Не знаю. Не могу поверить, чтобы занимающийся налогами
юрист, ничего не понимая в оружии, пошел бы и добыл себе пистолет, без всякой
регистрации и даже без серийного номера. Если такому человеку, как он,
требуется оружие, то чего проще: пойти в оружейную лавку, подписать какие-то
там бумаги и стать владельцем новенькой блестящей вещицы. Его же пушке было по
крайней мере лет десять, а номер уничтожен профессионалом.
– Полиция проводила расследование?
– В общем, нет. Дело открыли и закрыли.
– Письмо он подписал?
– Да, но я не знаю, кто удостоверил его подпись. С женой он
был уже год как в разводе, она переехала в Балтимор.
Митч застегнул на куртке верхнюю пуговицу и стряхнул
налипший на воротник лед. Мелкий снег усилился, на тротуаре он уже не таял. С
дула пушки начали свисать крошечные сосульки. Движение по набережной
замедлилось: колеса пробуксовывали, машины заносило.
– Так какое мнение у вас сложилось о нашей маленькой фирме?
– задал вопрос Митч, глядя на уползающую в темноту реку.
– Опасное место для работы. За пятнадцать лет они потеряли
пятерых юристов. Не очень-то это хороший показатель.
– Пятерых?
– Если считать Ходжа и Козински. У меня есть один источник,
он утверждает, что и в деле с ними не на все вопросы получены ответы.
– Я не нанимал вас расследовать еще и это.
– А я и не требую с вас за это денег. Это уже мое личное
любопытство.
– Сколько я вам должен?
– Шестьсот двадцать.
– Плачу наличными. И никаких записей, договорились?
– Годится. Я предпочитаю наличные. Митч повернулся к реке
спиной и стал изучать взглядом высокие здания кварталах в трех от парка. Он уже
замерз, но уходить не спешил. Ломакс краем глаза следил за ним.
– У вас какие-то проблемы, не правда ли? – обратился он к
Митчу.
– Вы так думаете?
– Я бы не стал там работать. Я хочу сказать, что не знаю
всего того, что знаете вы, и мне кажется, что вы знаете гораздо больше того,
что говорите. Но ведь мы же стоим здесь, в этой мерзости, потому, что не хотим,
чтобы нас видели. Мы не можем говорить по телефону. Не можем встретиться у вас
в кабинете. А теперь вы не хотите встречаться и у меня в офисе. Вы уверены, что
за вами постоянно следят. Вы говорите мне, чтобы я был осторожнее, берег свою
задницу, так как и за мной тоже могут следить, кто бы они там ни были. В вашей
фирме пять юристов погибли при весьма подозрительных обстоятельствах, а вы
ведете себя так, как будто следующий в очереди – вы. Да, я бы все же сказал,
что у ваг; проблемы. Серьезные проблемы.
– А что Тарранс?
– Это один из их лучших агентов. Переведен сюда около двух
лет назад.
– Откуда?
– Из Нью-Йорка.
Пьяный нищий выбрался из-под бронзовой фигуры лошади и
растянулся на тротуаре. Хрюкнув что-то, он поднялся, подобрал свою коробку и
одеяло и заковылял по направлению к центру. Ломакс насторожился и проследил за
ним встревоженным взглядом.
– Это всего лишь бродяга, – сказал Митч. Оба с облегчением
вздохнули.
– От кого мы прячемся? – спросил Ломакс.
– Хотел бы я сам знать.
Эдди внимательно смотрел на его лицо.
– Мне кажется, что вы знаете. Митч молчал.
– Послушайте, Митч, вы не платите мне за то, что я сам
втягиваюсь в вашу игру. Я понимаю это. Но все мои инстинкты подсказывают мне,
что вы в беде. Думаю, вам нужен друг, кто-нибудь, кому бы вы могли доверять. Если
у вас будет нужда, я смог бы быть вам полезным. Не знаю, от кого мы скрываемся,
но уверен, что это опасные люди.
– Благодарю вас, – негромко ответил Митч, глядя в сторону
так, как будто Ломаксу пора уже было уйти и оставить его здесь одного поразмышлять
под дождем и снегом.
– За Рэя Макдира я готов прыгнуть в эту реку, и, уж конечно,
я могу помочь его младшему брату.
Митч легонько кивнул, не произнеся ни слова. Ломакс закурил
другую сигарету и носком своего щегольского ботинка стал ковырять лед.
– Звоните мне в любое время. И будьте осторожны. Они начали
действовать и не остановятся ни перед чем.
