По прошествии тридцати минут все семь папок вернулись в
черный чемоданчик. Новые четырнадцать папок были надежно закрыты в несгораемый
ящик, стоявший в крошечной кладовой. Кладовая тоже была закрыта на ключ. Тэмми
поставила чемоданчик рядом с дверью и принялась ждать.
Фрэнк Малхолланд был компаньоном в маленькой юридической
фирме из десяти человек, которая главным образом занималась обеспечением
банковского бизнеса и ценными бумагами. Его клиент, пожилой человек, создавший
цепь магазинов “Сделай сам”, где торговали всем: начиная от гвоздей и кончая
запасными частями к автомобилям и радиодеталям, успел сколотить
восемнадцатимиллионное состояние, однако был отстранен от управления делами и
отправлен на пенсию предавшим его советом директоров и родным сыном. Он
обратился с иском в суд; компания ответила встречным иском. Так они судились
полтора года, иски сменялись контрисками, и конца тяжбе не предвиделось.
Однако, изрядно набив карманы юристов деньгами и тем самым порадовав их сердца,
стороны все же решили попытаться как-нибудь уладить дело. Фирма Бендини по
просьбе сына и совета директоров занималась налогами компании, и вот два месяца
назад Эйвери Толар представил Митча противоборствующим сторонам. Была идея
предложить старому упрямцу пакет акций на пять миллионов, право на покупку дополнительных
акций по льготным ценам и определенное количество облигации.
Малхолланд отнесся к идее прохладно. Его клиент не был
жадным, несколько раз объяснял он, старик отдавал себе отчет в том, что уже не
вернет контроль над всем предприятием. Собственным предприятием! Но пяти
миллионов было мало. Слишком мало. Любой суд присяжных, если он не будет
состоять из одних только недоумков, займет сторону пожилого бизнесмена, и тут
дураку станет ясно, что суд обяжет противную сторону выплатить по крайней мере…
двадцать миллионов.
После часовой беседы в ходе выдвигаемых предложений и
контрпредложений Митч согласился увеличить пакет акций до восьми миллионов, а
Малхолланд на это ответил, что еще может согласиться подумать о пятнадцати.
Митч сложил свои бумаги в атташе-кейс, Малхолланд вежливо проводил его До
дверей. Они договорились встретиться через неделю и пожали друг другу руки так,
будто были лучшими друзьями.
На пятом этаже кабина лифта остановилась, как ни в чем не
бывало вошла Тэмми. Кроме них двоих в лифте никого не было. Когда двери
закрылись, он спросил:
– Какие-нибудь трудности?
– Нет. Копии я заперла.
– Много ушло времени?
– Тридцать минут.
Лифт остановился этажом ниже, она обменялась с Митчем
чемоданчиками.
– Завтра в полдень?
– Да, – ответил он.
Двери раскрылись, она вышла.
Вестибюль внизу был пуст. Только тот же самый охранник так
же лениво подпирал стену. Митчел Макдир, адвокат и советник юстиции, держа в
одной руке кейс, а в другой тяжелый чемоданчик, быстрым шагом вышел из здания и
с достоинством отправился в свой офис.
Празднование двадцать пятого дня рождения Эбби проходило
довольно скромно. Сидя при свечах в темном уголке у Гризанти, они шептались и
пытались улыбаться друг другу. Удавалось это с трудом. В это самое время где-то
в ресторане сидел агент ФБР с магнитофонной кассетой, которую он должен был
сунуть в автомат по продаже сигарет ровно в девять часов, с тем чтобы через
несколько секунд ее забрал Митч. И сделать это нужно было так, чтобы противник,
кем бы он ни был и как бы в данный момент ни выглядел, не смог этого заметить.
А лента на кассете поведала бы, на какую сумму наличных чета Макдиров может
рассчитывать за свидетельство в суде и всю последующую жизнь в бегах.
Они тыкали вилками в тарелки, обменивались деланными
улыбками и старались поддерживать непрерывный диалог, но главным образом они
беспокойно ерзали и незаметно посматривали на часы. Ужин был короток. Без
четверти девять на их тарелках уже ничего не оставалось. Митч поднялся,
направляясь к туалету. Проходя мимо бара, он всматривался в его темное нутро.
Автомат по продаже сигарет стоял в углу, там, где и должен был стоять.
Был заказан и кофе, поэтому ровно в девять Митч прошел в
бар, к автомату; он нервно стал опускать в щель монеты, затем потянул за рычаг
с надписью “Мальборо Лайтс” – в память об Эдди Ломаксе. Сунув руку в окошко
автомата, он нащупал там пачку сигарет и, пошевелив еще пальцами, обнаружил и
кассету. На стойке бара рядом с автоматом зазвонил телефон, и Митч от
неожиданности вздрогнул. Он обернулся, обвел глазами помещение бара. Двое
мужчин у дальнего конца стойка смотрели телевизор, установленный позади
бармена, Он услышал их пьяный смех.
Эбби не спускала с него глаз до тех пор, пока он не вернулся
на свое место и не уселся напротив. Она вопросительно подняла брови.
– Ну?
– У меня. Твоя любимая кассета – черная “Сони”.
Митч отпил из чашечки кофе и с улыбкой повел глазами по
сторонам. За ними никто не наблюдал. Никому до них не было дела.
Подошедшему официанту Митч подал свою кредитную карточку и
чек.
– Мы спешим, – довольно грубо предупредил он официанта.
Тот вернулся буквально через две секунды и дал Митчу
подписать счет.
“БМВ” и в самом деле был нашпигован “жучками”. Коллеги
Тарранса осторожно и тщательно изучили его с помощью увеличительного стекла
четырьмя днями раньше, когда Митч ехал в автобусе. Нашпигован профессионально,
самой дорогой аппаратурой высшего качества, способной уловить вздох. Но “жучки”
только слушали, видеть они не могли. За это Митч был очень им благодарен.
Он и Эбби не сказали друг другу ни слова, когда машина
тронулась со стоянки у ресторана. Эбби взяла кассету и осторожно вставила ее в
плеер, передала мужу наушники, которые тот тут же надел. Она нажала на кнопку и
уже не спускала глаз с его лица, пока Митч бесцельно кружил по улицам.
В наушниках зазвучал голос Тарранса.
